Ящик для писем от покойника (сборник)

Спать легли заполночь. У обоих выходов из вагончика замаячили часовые с немецкими «шмайсерами». Муртаза сразу захрапел, а Сергею не спалось. Сквозь дыру в крыше он видел кусок кавказского неба с самыми крупными на свете звездами, и мысли об иных мирах без войн, ненависти, коварства и горя заполнили его сознание. Он улыбнулся и стал думать о Вере…

Они познакомились перед войной. Сергей тогда учился на третьем курсе пединститута, а Вера работала в райкоме комсомола. Свои стихи Сергей читал только ей. Вера стихи хвалила, а он сердился:

— Это просто зарифмованная проза! Рифмоплетство. Поэзия есть вид искусства, а специфика искусства — образность. «Оружия любимейшего род, готовая рвануться в гике, застыла кавалерия острот, поднявши рифм отточенные пики». Вот где искусство! А мне, видно, поэтом не стать.

Но однажды он все-таки стал поэтом. В июне Вера взяла отпуск. Она хотела навестить старую больную бабку, которая жила в Раздорах на Дону. Сергей проводил ее до Ростова. Там она села на старинный пароходик и под «Прощанье славянки» уплыла в сиреневые дали, помахав ему платочком с верхней палубы. Пароходик невероятно дымил, и вскоре кроме дыма, ничего не осталось над водой. В поезде на пути в Нефтегорск Сергей легко сочинил прекрасные, как ему показалось, стихи:

Причал. Гудок. И твой платок.
И сердца стук. И кровь — в висок.
И хорошо быть молодым.
Остался дым. Остался дым.
В какой базальт, в какие льды
Твои впечатаны следы?
И где зарницы дальних гроз
Твоих касаются волос?
В каких краях каких земель
Твою крутую параллель
Пересечет, летя в туман,
Упрямый мой меридиан?

Вере стихотворение понравилось, однако она заявила, что нужна еще одна строфа. Сергей с ней не соглашался. Они чуть было не поссорились, но вспомнили, что нынче не время для ссор по пустяковым поводам. Началась война. Их призвали в органы в один день: его — в оперативный отдел, ее — в секретариат. Любовь их приняла затяжной характер. Им она казалась вечной. В боях с бандами за два года полегло два полных состава управления, и, хотя Сергей считался везучим, они договорились пожениться в первый день мира, не ранее. Строгая девушка Вера стала необыкновенно ласковой и нежной женщиной. Тайком она молилась за Сергея, а он, случайно узнав об этом, поверил, что ее молитвы оберегают его от всех бед и напастей…

Сергей заснул перед рассветом, а через пару часов встал и поехал в Бентарой. Из райотдела НКГБ он связался по телефону с Дятловым и сразу понял, что тот куда-то спешит и потому почти не слушает его. Сергей обиделся, но когда начальник проявил заботу о нем, обида прошла.

— Ты больше туда не езди, — велел Дятлов. — Возвращайся в город.

— Но если я к полудню не вернусь к ним, они могут сняться и уйти.

— Ладно, поезжай, но помни: в 12–45 духу твоего там не должно быть.

Сергей понял, что в 13–00 начнется операция по ликвидации банды, и поспешил в лагерь Заурбекова.

Муртаза был среди своих мюридов. Отозвав главаря в сторонку, Сергей сказал, что его мирные инициативы будут рассмотрены в трехдневный срок, а через три дня с ним хотел бы встретиться сам начальник отдела «ББ» капитан Дятлов.

— Слыхал про Дятлова? — поинтересовался Сергей.

— Кто ж не слыхал про Дятлова!

— А как мы с тобой свяжемся?

Муртаза осклабился.

— Нет ничего проще. Бентаройский мулла — ваш стукач и наш по совместительству. Вот он и будет связующим звеном.

Сергей взглянул на часы. Была половина первого.

— Ну, я поехал.

— Э нет! Погоди немного. Тут с тобой хотел побеседовать мой начальник контрразведки. Мовлади, иди-ка сюда! И Аюба прихвати с собой.

Подошел Мовлади, узколицый молодой человек с жиденькой бородкой. За ним плелся «Хасан». У Сергея похолодело сердце. Неужто их с «Хасаном» засек кто-нибудь во время последней встречи?

— Меня вот что интересует, — начал Мовлади. — Что вы оба делали в Галашкинском лесу в среду на рассвете? Вас видели там примерно в одном месте и в один час.

Если бы Мовлади был опытным сыскарем, он сказал бы: вас видели вместе. Вот и выкручивайтесь тогда! Но из его слов Сергей понял, что их вместе не видели, и мальчишеское лицо его осветилось неподдельной радостью. Каждый оперработник и каждый агент имеют легенду посещения места встречи, поэтому Сергей уверенно предложил:

— Давайте послушаем Аюба!

«Хасан» не спеша запустил руки в карманы штанов и достал оттуда по пригоршне круглых коричневых лесных орешков.

— Фундук! Я там фундук рвал. Мое любимое лакомство, между прочим.

— Что тебе в нашем лесу фундука не хватает?

— Ха! Каждый знает, что самый крупный и вкусный фундук растет в Галашкинском лесу.

— Шайтан с тобой! Ну а ты? — обратился Мовлади к Сергею.

— У меня девушка живет в Галашках.

— Ее имя?