Ящик Пандоры

Он начал подталкивать брата к двери. Взгляд Форда, полный ненависти, как будто вся его злость нуждалась в одном объекте, был устремлен на меня. Он не контролировал себя, опьяненный вином и своими бурными эмоциями. Но в конце концов уступил Александру, позволив ему вывести себя из студии. Меня всю трясло. Я не могла представить, чтобы Гриффин обсуждал Эллен с Фордом, но не исключено, что я ошибалась. Прямо сейчас я увидела, как они похожи.

Когда парни ушли, я подошла к Слоан. Я попыталась приобнять ее за плечи, но она отстранилась.

— Слоан, мне очень жаль, — сказала я.

— А ты знала об Эдварде и Салли? — спросила она.

— Нет, я понятия не имела. Возможно, это даже неправда.

Она повернулась ко мне, в ее затуманенных слезами глазах мелькнула надежда.

— Мог бы Форд такое выдумать?

— Не знаю, — призналась я. Гриффин был жестоким. Хотя раньше я не замечала у Форда такой явной склонности к этому, но его сегодняшнее поведение показало, что он был сыном своего отца.

— Не исключено, что и придумал, — сказала она. — В его словах не было никакого смысла, вся эта чепуха об отце и приливном водоеме, и выборах. Он говорил как сумасшедший.

— Согласна, — ответила я и обняла ее.

С минуту мы стояли, обнявшись. Каждая из нас, потерявшись в боли, задумалась о правде и лжи, любви и страданиях. Я уставилась на пачку заметок рядом с «Костяшкой» и поняла, что Форд, вероятно, прочитал их.

Глава 23

Салли

Салли сидела за столом в своем домашнем офисе, слушая через открытое окно звуки, издаваемые разбрызгивателями. Она любила шум воды, будь то на пляже, на яхте или в саду. Когда в комнату проникли солнечные лучи, она закрыла глаза и впервые за многие недели почувствовала умиротворение. Поплавав со своими детьми и решив перестать видеться с Эдвардом, она собиралась начать все с чистого листа.

Наступил вечер. Дэн повез Гвен и Чарли на теннисный корт. Часто после работы он играл с ними: учил их размахивать ракеткой, ждать мяча, подбрасывать его прямо вверх и выполнять сильную подачу. Дети с удовольствием учились вести счет, и Чарли казалось уморительным все время говорить «ноль».

— Ноль-пятнадцать, ноль-тридцать, ноль-сорок! — кричал он Салли, выбегая с корта, потный и смеющийся.

Аромат цветов и свежескошенной травы наполнил Салли радостью за то, что лето вот-вот наступит. Осталась неделя до июня, а розы уже были в цвету. Она обожала старинные сорта, английские розы из каталога Дэвида Остина. Она считала их названия романтичными, вдохновляющими: Манстед Вуд, Нежная Гермиона, Золотой праздник, Остров Короны и Сьюзан Уильямс-Эллис.

Салли хотела назвать Гвен Сьюзан, в честь прекрасной белой розы, но вместо этого поддалась на уговоры Дэна назвать их дочь в честь его матери, Гвендолин. Дело не в том, что Салли не любила свою свекровь, очень любила. Просто это стало началом ее уступок Дэну, способом задобрить его, сделать счастливым, чтобы его настроение не могло испортиться.

Ее книжные шкафы были заполнены книгами по дизайну из Музея Виктории и Альберта, альбомами по искусству издательств «Ташен» и «Риццоли», стопками журналов «Архитектурный дайджест» и «Жизнь Марты Стюарт» пятнадцатилетней давности и фотоальбомами всех дизайнерских работ, которые она когда-либо делала. Она окружила себя красотой: своим домом, садом, книгами, но особенно своими детьми.

Гвен и Чарли напоминали ей обо всем, что имело значение в жизни. Наблюдая за тем, как они плещутся с Мэгги в волнах, Салли была намного счастливее, чем в течение всей зимы и весны. Она на самом деле с нетерпением ждала семейной поездки на Блок-Айленд. Салли позвонила в школу и предупредила учителей, что дети не придут в школу в пятницу.

Она приложит больше усилий, чтобы наслаждаться компанией Дэна. Постарается снова полюбить его.

Раздался звонок ее мобильного. Он вернул ее в реальность, подальше от мечтаний о том, как сделать жизнь ее семьи лучше. Когда она зглянула на экран, ее сердце екнуло: номер Эдварда. Он захочет узнать, когда они снова смогут встретиться, она должна быть решительной, должна дать ему понять, что все кончено.

— Алло, — собравшись с духом, произнесла она.

— Что ты, черт побери, натворила? — спросил Эдвард.

Его вопрос шокировал ее. Салли начала писать письмо Эдварду, но еще не отправила его.

— Я ничего не делала, — ответила она. — Но я хочу с тобой поговорить. Мы не можем больше это продолжать, Эдвард. Это…

— Хватит с тебя разговоров, — рявкнул он. — Ты рассказала Форду Чейзу о нас, а он рассказал Слоан, и теперь она хочет, чтобы я съехал.

— Эдвард, я ничего ему не говорила! Он за нами шпионил.

— Чушь собачья. Мы соблюдали осторожность.

— Два дня назад он приходил на твою яхту. Мы с тобой должны были там встретиться, но ты работал. И он появился. Он был пьян и…

— Он заявился на борт «Безмятежного»? Что он сказал?

Салли помедлила. Ей хотелось сбросить груз старых ошибок, никогда больше не вспоминать о словах Форда.

— Он обозвал меня ужасными словами. — Она запнулась в нерешительности. — И признался, что любит меня.

— Любит тебя? Ты и с ним тоже спала?

— Конечно же нет! Эдвард!