Ящик Пандоры

– Организация. В переводе означает – «Наследие предков». Поройся в сети на досуге – найдёшь там немало интересного. – ответила я, – В конце войны и сразу после неё, пока ещё в Европе царил хаос и неразбериха, очень многие нацисты, кто занимал высокие должности, да и не только, смогли убежать от возмездия. Многие осели в Америке. И в Штатах, и в Южной Америке – в Аргентине, в Бразилии. Кто его знает, чем они там занимаются!

– Хочешь сказать, что про этот ящик знали? – спросила Марго.

– Возможно. Каким-то образом – нам надо узнать – каким! – вышли на бабулю.

– Тогда кто прислал письмо?

– Вот это тоже надо выяснить. Феля, ты хоть запомнил этого мужика, который письмо принёс? – повернулась я к Феликсу.

Разумеется, не запомнил.

– Но ты же его два раза видел! – воззвала я.

– Ну… такой. Никакой. Лысоватый. Среднего роста. Куртка какая-то светлая. Никакой.

– Исчерпывающие сведения. – ухмыльнулась Марго.

***

На следующий день после работы я поехала в больницу к бабушке. Там уже оказался Феликс, который сидел в коридоре и трепался с постовой сестрой. Он поведал мне, что бабушке уже лучше. Она вышла из комы, но пока ещё очень слаба и к ней пока не пускают. Ещё Феля сказал, что бабушка спит, что он нашёл лечащего врача и тот его всячески обнадёжил.

– А к вашей бабушке мужчина приезжал. – сказала медсестра, – Ну как мужчина, дедушка уже. Сказал, что её боевой товарищ, воевали вместе.

Мы переглянулись. Бабушкины боевые товарищи уже все умерли. Она осталась последняя из их группы. Её командир – Костя Гладков, – Константин Георгиевич, умер лет 7, или 10 назад, как раз на 9 мая. Собрался идти на встречу ветеранов, надел китель, больше похожий на кирасу из-за обилия наград, у него закружилась голова, он сел в кресло и умер. Так рассказывали его дети потом.

– А как он выглядел? – спросила я.

– Седой, высокий такой, подтянутый. Похоже, что иностранец, но по-русски хорошо говорил. Наверное, прибалт.

– Наверное. – машинально сказала я.

– Женщина ещё с ним была. Молодая такая. Наша явно. Ну, с лица, вроде, татарка. Или еврейка. Брюнетка, смуглая и глаза такие, как буравчики. Сказали, что ещё придут. – охотно рассказывала медсестра.

– Спасибо. – поблагодарил Феликс.

Мы вышли на улицу.

– Интересное кино. – сказала я, – Кто бы это мог быть?

– Кто угодно. Может, эти самые «Дети Единорога». – предположил Феликс.

– А может, за ящиком ещё кто-то охотился?

– Не знаю.

На следующий день Феликс притащил ещё одну порцию переведённых отрывков. Качество перевода оставляло желать лучшего, но смысл был понятен: