«Встреча с с человеком, которого рекомендовал Филипп была организована довольно быстро. Я пришёл по адресу на салфетке. Там нас уже ожидал автомобиль у подъезда дома, потом была быстрая езда по улочкам, затенённые окна авто, пропуск, проверка личности, обыск на наличие оружия – всё было сделано быстро и по-армейски чётко. Правда, для меня это оказалось довольно непривычно. Не приходилось мне попадать на секретные объекты. Я даже не могу до сих пор вспомнить, где находится это место, куда мы приехали.
До кабинета, где была организована встреча, мы с Филиппом добирались длинными коридорами. Точно помню, что я входил в небольшое двухэтажное здание, а по коридорам пришлось пройти не меньше двух, а то и трёх километров, постоянно сворачивая и встречая вооруженную охрану, которым предъявляли пропуска.
Наконец мы вошли в кабинет. Интерьер потрясал своей эклектической загруженностью. Везде стояли какие-то реторты, предметы старины, какие то ящики, на стенах висели карты, схемы, рисунки.
За столом сидел человек в чёрной военной форме с волевым лицом, чуть навыкате глазами и шикарными усами. При нашем появлении он вскочил и радостно объявил:
– Наконец то вы почтили меня своим присутствием. Проходите, садитесь. Филипп, попрошу вас, налейте вина. Разрешите представится, называйте меня Вирт…
После того, как мы познакомились, выпили по бокалу вина и перешли к теме нашего визита я услышал о создании в Берлине отделения «Исследовательского института праистории духа». Отделение будет заниматься поиском различных артефактов и доказательств нордического происхождения человечества. Данная тема исследований отчасти пересекалась с моими работами о скандинавской письменности, поэтому мы довольно быстро нашли общий язык.
Скоро я заметил, что Филипп откровенно скучает от наших «учёных» разговоров. Поэтому решил задать главный вопрос:
– Уважаемый герр Вирт. Будьте так любезны, объясните мне причину нашей встречи.
Вирт вздохнул и, чуть помедлив, ответил:
– Кадры. Я испытываю кадровый голод. Нам, Германии нужны учёные, которые не побоятся участвовать в экспедициях по всему свету. Но не просто экспедициях. Это секретные поездки, тайный сбор артефактов. Очень мало учёных готовы куда-то ехать без поддержки своих коллег и не объявляя об этом всему учёному миру. Я знаю, что вы можете быть именно таким специалистом, я много собрал о вас информации. Если вы согласитесь на моё предложение – мы продолжим разговор более конкретно. Если же нет – то вынужден буду вас предупредить, что всё, что вы услышали от меня, является государственной тайной и за разглашение может последовать возмездие.
Услышав всё это, я внутренне похолодел. Видимо эмоции проступили на моём лице и Вирт сказал:
– У вас есть время подумать до завтра… при этих словах глаза его были жесткими и холодными…
Когда мы возвращались обратно по коридорам, Филипп неожиданно остановился и тихо произнёс:
– Похоже, я втравил тебя в историю. Прости меня, если сможешь… и совсем тихо прошептал – Не вздумай отказываться… После этого чётко, по-военному развернулся и быстро зашагал по коридору. Я с трудом смог догнать его уже на улице. Но Филипп козырнул мне и, посадив в автомобиль, остался стоять под весенним небом Берлина.
После встречи с Виртом и сделанного им предложения, а по сути ультиматума, я чувствовал себя опустошённым. Водитель спросил меня куда отвезти. Подумав, я попросил отвезти к дому отца и назвал адрес.
Как всегда, отец встретил меня радушно и пригласил в кабинет. По уже давно устоявшейся традиции мы сели за журнальный столик, где пару лет назад мы начали шахматную партию. В те редкие мои посещения мы иногда двигали фигуры, большую часть времени посвящая разговорам. Настроения играть у меня не было. Увидев моё состояние, отец налил в бокалы вина и сказал:
– Рассказывай.
Я в двух словах рассказал о предложении стать сотрудником института и заняться научной работой в командировках. Причём в командировках, о которых не рекомендовано извещать никого.
Отец задумался. Выпив бокал до дна он, наконец, сказал всего одно слово:
– Соглашайся.
Ещё немного помолчав он произнёс:
– Не волнуйся о нас с матерью. Мы с ней, скорее всего, переедем поближе к Альпам. Берлин, все-таки, не для наших старческих костей.
Видимо, на моём лице опять проступило изумление. Отец пояснил:
– Меня тревожит то, что происходит в Германии. Очень тревожит. И если ты ближайшее время будешь подальше от Фатерлянда – мне будет спокойней…
И сколько я ни пытался заставить отца пояснить свои слова – он упорно молчал, или отговаривался незначительными фразами.
Шахматы так и не были переставлены на доске. Я засобирался домой.
Решение было принято…»
«Я дал согласие на предложение Германа Вирта. Позвольте представиться: тайный сотрудник Исследовательского института праистории духа. Поначалу такое моё состояние мне даже понравилось. После краткой беседы с офицером, который занимается кадрами, я получил красивое удостоверение, некоторую сумму денег, пропуск, табельное оружие и полувоенную форму, в которой обязан был появляться в Институте.
Началась учёба. Да, да. Именно учёба. Из меня стали готовить тайного специалиста по поиску артефактов. Моими преподавателями…
