Ящик Пандоры

Возвращаясь домой, он обдумывал тактику поведения с Пандорой. Хотелось выяснить, с кем все же он живет – с нормальной мещанкой или мещанкой, которая немного помешана. И если это так, то не стоит ли ему быть с ней ласковее, внимательнее, почаще прощать ее завихрения? «А какие, собственно, завихрения ты имеешь в виду? – спросил себя Дарий, но внятного ответа не получил. – Ты сам с патологическими завихрениями, и всю жизнь превратил в большой спермогонный аппарат. Признайся хотя бы себе или березе, мимо которой сейчас пойдешь, что живешь в общем-то без особого смысла, без цели, срывая увядающие цветы удовольствия, а Пандора для тебя – средство, если угодно, станок для получения наиболее доступного физического, а значит, самого наисильнейшего удовольствия… Нет! – категорически пресек себя Дарий, – она для меня в миллион раз значит больше, чем просто средство для трах-тарарах… Она мое любимое дитя, которое беспомощно и без которого я оскудею и превращусь в обыкновенную дворнягу…»

Однако дальнейшее самобичевание в его планы не входило. И он, решив отвлечься от непонятного узора мыслей, вытащил из пакета пиво и, открыв пробку с помощью перстня на безымянном пальце, приложился к горлышку. А перейдя через рельсы, уселся возле куста кашки и, поглядывая на небо, на его вечную передвижную выставку – вяло текущие, но первозданно таинственные облака, пытался нащупать в глубинах подсознания что-нибудь ясное, озаряющее его закосневшую душу…

Из-за куста показалась кошка, тощая, с белой грудкой, белыми лапками, черной спинкой и такой же полумаской на мордочке. С перпендикулярно поднятым тонким хвостом, она вышагивала, словно королева, демонстрируя свою знатность. Грязный, ручной и, по-видимому, домашний зверек, кем-то оставленный на произвол судьбы. Не сразу он сообразил, что это любимая кошка его Элегии, выросшая на ее кровати и не знающая другого мира, кроме подушки больной женщины. Элегия, когда еще передвигалась самостоятельно, однажды обнаружила во дворе котенка с застрявшей в пасти салакой, которую он никак не мог ни проглотить, ни вытолкнуть из голодного рта. Сирота, малютка – и Элегия принесла ее в дом и приучила ходить в тазик и есть сухой корм. И назвала Найдой.

Кошка подошла к нему, и Дарий угостил ее куриной вырезкой, которую она с жадностью съела, после чего вопросительно уставилась на добродетеля своими большими зелеными глазами – мол, если ты такой хороший, то дай еще такой вкусняшки… Она шла в руки, и когда он поднялся и направился по дорожке к дому, кошка побежала за ним. И они вместе вошли во двор и вместе заявились в квартиру, где уже пахло кухонным духом и где Пандора что-то готовила к обеду. И Найда сразу же побежала на кухню, к тому месту, где обычно находились ее блюдца с кормом, молоком и водичкой. Словом, она возвратилась в свой дом и Дарию показалось, что в ее глазах стояли слезы счастья, затуманенные воспоминанием.

После смерти Элегии Найда на второй день исчезла, испарилась, ибо дом, в котором не стало ее кормилицы и защитницы, показался животному чужим, и оно оставило его. И вот – возвращение блудной дочери. Дарий был счастлив, как будто вернул частицу той жизни, по которой так страдала его изменчивая душа.

– Принимай гостью! – крикнул Пандоре Дарий. – Кажется, нам не хватает только этого очаровательного существа.

– Я видела, как вы важно шли. Давай ее сюда, угощу твою мадам молочком. Или это кавалер?

– Да нет, это самая настоящая леди. Молока дашь на десерт, а пока угости ее чем-нибудь посущественнее.

Так в их доме появилось новое живое существо, а стало быть, ноосфера жилого пространства так или иначе видоизменилась. После того как Пандора приготовила ранний обед, а точнее – поздний завтрак, они уселись за стол, а внизу, у газовой плиты, обвившись хвостом, устроилась новая квартирантка, которую они стали называть прежним древнерусским словом Найдой. Найда – от слова «найти». Она и есть найденыш. Так вот, этот зеленоглазый вторичнонайденыш неотрывно смотрел вверх, поводя носом, потому что в тарелках людей, сидящих за столом, была очень ароматная, с большим количеством мяса, специй и зелени еда. Дарий, будучи абсолютно дезорганизованным существом, стал бросать на пол кусочки, которые он отщипывал от своей отбивной. Кошка тут же бросалась на ниспосланное с неба и, вертя головой, пыталась разжевать мясо. Потом ей дали молока, которое она выпила до капли и долго вылизывала блюдце. А затем с такой же тщательностью начала умываться.

– Видимо, кто-то ее кормил только молоком, – предположил Дарий, – смотри, с каким аппетитом она его лакала. – И послал найденышу воздушный поцелуй. – Красивая киса, правда?

– Все они красивые, пока не начнут с котами вазгаться. Все как у людей.

– Ну, предположим, это тебя не касается, наоборот ты стала еще красивее…

– Не обольщайся, это не твоя заслуга. С тобой я скоро превращусь в рабочую лошадь.