Ящик Пандоры

Мэри Шелдон Ящик Пандоры

Посвящается Грете Вердин, которая любила все прекрасное и сама была прекрасна во всем. Мы никогда не забудем тебя.

БЛАГОДАРНОСТИ

Я хочу выразить признательность следующим людям.

Членам моей семьи — волшебному Бобу, великодушному Барашку и чудесному разбойнику Снагсу. Спасибо за вашу поддержку, доброту и терпение. Без вас у меня ничего не было бы, в том числе этой книги.

Тем, чья вера и одобрение помогали мне писать, — Сидни и Александре Шелдон, Ровене Тротт, моей подруге и агенту Дорис Хэлси, Иветте Джеллис, Виллии Осби. Особая благодарность Абигейл Бок, Джудит Хатчинсон Кларк и Кристоферу Стоуну — за вдумчивую и творческую редактуру.

А также тем, кто поделился со мной своим опытом, — Бонни Блэк дала почувствовать, что значит быть агентом, Абигейл Бок помогла разобраться с компьютерами, Джил Джанджер рассказывала, что модно в Лос-Анджелесе, Нэнси Терстон, член Национальной ассоциации женщин-каскадеров, показала мне удивительный мир каскадеров, достопочтенный Ричард ван Дюзен провел меня сквозь дебри юриспруденции. Особая благодарность Гари Зорнсу, без подробных и содержательных писем которого не появились бы главы о Палм-Спрингс.

Спасибо всем работягам Кенсингтона.

А также Батшебе Эвердин, без которой книга не получилась бы.

— Послушайте, — сказал Габриель, снова оживляясь. — Ну подумайте минуту-другую. Я пока подожду, мисс Эвердин. Вы выйдете за меня замуж? Пожалуйста, Вирсавия. Я люблю вас, как никто!..

— Я не могу, — сделав шаг назад, ответила она.

— Но почему же? — настаивал он и тут же замер в отчаянии от ее недоступности, уставившись на кусты.

— Потому что я не люблю вас… Ничего не получится, мистер Оук.

Томас Харди.

«Вдали от обезумевшей толпы»

Пролог

Сегодня стало холоднее. Я постоянно кашляю. В какой-то момент вроде заснула, но кашель меня разбудил. Чувствую себя животным, в которого стреляют.

Мне снился сон. Джин жив, и мы трахаемся с ним в офисе. Там же и Трой. Он наблюдает за происходящим, но это совсем не кажется странным. Потом он подходит, наклоняется и, ухмыляясь, накрывает мою грудь ладонью. От этой ухмылки становится так больно, что я просыпаюсь.

Всю ночь дует ветер, гоняет по воздуху газеты. Около мусорного бака — «Вэрайети». Дотянуться бы.

Я так устала, что нет сил встать.

Мимо идет девушка. Светловолосая, кокетливая. Короткое шелестящее платьице. Такой, наверное, была и она, когда впервые впорхнула в офис.

Пандора из легенды, та, которая открыла ящик и выпустила на волю все несчастья мира.

Гари

Мне было одиннадцать, когда я впервые увидел ее.

Стояло великолепное утро. Все в Палм-Спрингс было залито ярким сентябрьским солнцем, пропитано ароматом олеандров, а птицы распевали во все горло. Но меня это не слишком радовало, потому что был первый школьный день и первый день занятий в шестом классе.

Я ехал на велосипеде по Тачева-драйв, стараясь крутить педали как можно медленней. И все равно слишком быстро добрался до знакомого кирпичного здания. С тех пор как я в июне попрощался со школой Кэтрин Финчи, здесь ничего не изменилось.

Мои друзья уже собрались в школьном дворе. Немного побуянив, мы решили погонять мяч, но игра как-то не заладилась. За лето мы надоели друг другу. Каждый день ходили друг к другу в гости, играли друг у друга во дворе, спасались от жары в чьем-нибудь бассейне.

В общем, один за другим мы выбыли из игры.

И тут во двор вошла новенькая, совсем не похожая на наших девчонок. У нее была такая белая кожа, что мне сразу вспомнилось ванильное мороженое и парадный фарфор матери. И потом, она носила платье. Ни одна из моих знакомых девчонок не надевала платья, разве что в церковь или на день рождения, да и то обычно это были юбка и блузка. А эта пришла в настоящем платье, белом в цветочек.

Но больше всего меня поразили ее волосы. Длинные, почти до пояса, золотые, как у Спящей Красавицы из фильма.

Она держала большую клетчатую сумку с книгами, которая била ее по ногам при каждом шаге. Чем ближе она подходила к нам, тем медленнее шла.

— Ты прямо как робот! — крикнул кто-то из ребят. Она залилась краской. Словно ей выплеснули в лицо стакан красного вина.

— Тебя как зовут? — крикнул кто-то еще.

— Не скажу, — мотнула головой она. У нее был странный голос, я такого никогда не слышал — как будто в каждом звуке сливались две ноты.

Здорово, подумал я, что она не сказала нам свое имя.