Ящик Пандоры

Нет, не Анатолий. Но, без сомнения, Белявский. Сколько лет мальчишке? Сейчас уже двадцать пять, не меньше. Первое шокирующее ощущение узнавания прошло, теперь архивариус начал замечать отличия. Анатолий всегда был подстрижен под полубокс, а у этого молодого подобия на лоб свешивается неуставной чубчик. Строгий, подтянутый подполковник никогда не позволил бы себе такой расхлябанной осанки, и уж точно не носил широких штанов с пузырями на коленках. Значит, это его сын. А не его призрак с того света…

– Будем знакомы, Валерий Сергеевич Липенко. А вы… Максим, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

Что-то Максим не помнил этого мужчины среди развеселой компании, которая когда-то завалилась к ним в квартиру, окружая новоиспеченного подполковника Белявского. В этот день, наконец, и увидел тех, с кем отец работал, обмывать звездочки явилось полтора десятка военных. Мама недовольно поджала губы и, взмахнув пояском халата, удалилась в свою комнату. А мужики гудели в столовой допоздна, Максим был уже достаточно большим, чтобы не ложиться спать рано, да никто на этом и не настаивал. Столько людей в квартире не бывало с тех пор, как умер дедушка… А через полгода некоторые из числа тех гостей уже пытались навести порядок в хаосе переполненной Боровицкой, он еле узнавал их, уставших, измотанных до предела, отец тогда говорил об огромной ответственности, лежащей на плечах. И вид у него был, как будто и вправду какой-то вполне осязаемый и вещественный груз придавил подполковника своей тяжестью.

– Ну, если вы уже знакомы… – майор Ильин улыбнулся Серафиме, и с чувством исполненного долга направился, громко топая сапогами, в другой конец станции. Липенко возвел глаза к потолку, хотел сказать что-то нелицеприятное о военных, но сдержался. Все-таки именно Ильин привел к нему молодых людей, все сказанное может очень быстро дойти до майорских ушей. Ему это надо?

– Какие-то проблемы, Максим? И… э-э, как вас… прекрасная незнакомка. Хотите что-то найти в архиве?

– Нет, я хотел найти вас. Расскажите мне, почему отец ушел с Боровицкой. Может, тогда я узнаю, куда он исчез…

Если бы Максим сейчас не смотрел в пол, то заметил бы, что вопрос смутил его собеседника. А Серафима указала пальцем на татуировку.

– Я такую уже видела.

– Здесь половина станции носит такой знак. Так сказать, принадлежность к определенной касте. Знак высшей, между прочим, варны в индийском обществе! В отличие от всяких там… – Липенко снова решил промолчать, незачем этому протеже кшатриев и сыну подполковника знать его отношение к засилью военщины, шли бы они все… на Арбатскую. – А где ты видела такую татуировку?

– На Китай-городе.

– Совершенно исключено! – Валерий Павлович вскочил со стула. – Не мог наш человек находиться на этой станции, слишком далеко. Как его имя?

Самое время было вспомнить о задании смотрящего, о котором Максим думал все меньше и меньше. Политика Китай-города вовсе перестала его волновать. Но выяснить личность брамина все же нужно, не одной Симке это оказалось интересно. Может быть, найдется объяснение и непонятной бумажке, так и не сожженной в пламени костерка на блокпосту. И не расшифрованной до сих пор.

– Он не успел сказать, а документов у него не было. Он умер.

– Вот эту историю я хочу знать до конца, – Липенко повел их в служебные помещения, – извините, в тесноте живем, места не хватает. Вот если вояки наши освободят от своего присутствия Библиотеку… Станцию, в смысле. Им-то что? С этой станции нет выхода наверх, сталкеры ею не интересуются. Все ждут чего-то. Когда Боровицкая лопнет от перенаселения.

– А эта, Александровский сад? – поинтересовался Максим, принюхиваясь к стариковскому запаху комнатенки.

Липенко раздраженно махнул рукой:

– Проходной двор! Ни жить, ни работать нельзя спокойно. И сквозняки… Откуда они под землей?