Ящик водки. Том 3

— А теперь я, если не возражаешь, зачту тебе некоторые пункты своей шпаргалки. Первый выход НТВ на четвертом канале. Умер Евгений Леонов. Госдума приняла постановление об амнистии участникам бунтов в августе 91-го и октябре 93-го. Ну как?

— Неплохо. Амнистия — важное событие!

— Договор об общественном согласии и освобождение по амнистии членов ГКЧП. И принятие в Кремле Договора об общественном согласии, смешно — почему-то на два года. До выборов, что ли?

— ГКЧП… А Варенников отказался от амнистии. И доказал в суде свою невиновность, между прочим. Соответственно и все другие члены ГКЧП не нуждались в амнистии…

— Но — обосрались!

— Обосрались? Или надоело на допросы ходить? Кто в тюрьме, кто под подпиской. Обыски, очные ставки, слежка, нервотрепка. На фига? Берешь спокойненько амнистию — и дело в шляпе. Я их очень хорошо понимаю. Сам знаешь.

— Ну, что тут сказать. Ты, видимо, не готов был отдать жизнь, а Варенников за Родину — готов был. А ведь он, кстати, и сейчас жив-здоров!

— При чем тут Родина? Это на войне он за Родину воевал, а не в суде. Да, кстати! Он член блока «Родина», депутат Госдумы. Теперь они все пересрались, и, похоже, Варенников теперь уже жизнь отдавать будет за «Родину» в кавычках, т.е. за Глазьева против Рогозина. Два молодых ловкача запутали старика окончательно…

— Все равно. В суде он честь свою отстаивал! Вот так поступают офицеры! Да!

— Возьми интервью у него!

— А что? Хорошая идея.

— Он же был знаменосец Победы! Он флаг нес в сорок пятом по Красной площади, когда гитлеровские знамена кидали к Мавзолею.

— Надо, да, надо… Следующий пункт нашей программы: венчание в Иерусалиме Пугачевой и Киркорова.

— Издевательство.

— Хорошо. И еще: возвращение в Россию… кого? Через двадцать лет после отъезда? Угадай!

— Ну, кого?

— Солженицына А. И.

— Неплохо, неплохо…

— А скандал с «МММ»?

— Что, уже начался?

— А то. Еще: умер Рождественский Роберт. Ну, допустим… И вот еще: окончание вывода войск из Латвии, Германии и Польши. И введение их, как будто тех же самых войск, в Чечню — это символично! Должна же армия решать какие-то масштабные задачи. Нечего делать — откопайте траншею и потом закопайте. Или траву покрасьте.

— «Прощай, Германия, прощай, / Мы вместе едем в родный край…» Марш был. Я ж рядом с Белорусским вокзалом жил, они оттуда шли и пели… 9 Мая, как сейчас помню.

— Выступление Ельцина в ООН с призывом о защите прав русскоязычного населения на постсоветском пространстве.

— Не нашло отклика.

— А! Падение курса рубля на торгах ММВБ до пяти тысяч — чтоб не соврать, с 3081 рубля за доллар. Черный вторник номер один. И того же 17 октября — убийство Холодова Дмитрия из «МК».

— А ты его знал?

— Нет. Но как сейчас помню — лечу я из Парижа и, поскольку на «Аэрофлоте», жадно набираю русских газет. И на первой полосе «МК», на черном жутком траурном фоне, Холодов наряду с падением рубля. Мне и так невесело, из теплой страны в октябре лететь в московскую слякоть да в разруху — Москва тогда была далеко не та, что сегодня…

— …сегодня Москва такая, что в нее не западло и полететь.

— Ну. И думаю — и слякоть, и серое небо, похожее на половую тряпку, и сразу хамить начнут, прям на границе, таможенники с погранцами… И так тошно — а тут еще и новости: и убивают кого захотят, и экономика рушится, не поднявшись. Тьфу.

Комментарий Свинаренко

Я в тот год продолжал работать в журнале «Домовой». Делал приблизительно то же, что и сейчас: брал интервью у великих и сочинял путевые заметки. Ну разве только книжек не писал и не был издателем.