Ящик водки. Том 3

Чубайсовский штаб работал фактически круглосуточно. Впечатление это производило очень сильное. Прямо «штаб революции Смольный». Бесконечные совещания, какие-то люди входят-выходят. Только что солдатика, ищущего кипяточка, не хватало. Чубайс был в своей стихии. Как рыба в воде. Большевик. За что и любим широкими массами либеральной интеллигенции.

Мне показалось, что в штабе были три ключевые фигуры. Чубайс, Березовский и Гусинский. Стараниями Березовского в штаб пришли Валентин Юмашев и Татьяна Дьяченко. Появился неформальный, альтернативный канал связи с Ельциным. Традиционные, официальные каналы контролировались Коржаковым и Барсуковым, а это сильно мешало, поскольку они изначально предвзято и ревниво относились к работе своих «помощников».

Вот это было удивительно. Фактически «штаб олигархов» создавался по договоренности и в помощь официальному штабу. Однако стоило ему показать хотя бы минимальную эффективность, как он тут же вызвал дикую ревность царедворцев. Хотелось крикнуть: идиоты, вашу же задницу спасают! Ведь если Ельцин проиграет, то вы уже не будете царедворцами! Да вы на этих коммерсов молиться должны, а вы им палки в колеса ставите! Договоритесь же наконец! Да, впрочем, что тут удивительного… История учит, что она ничему не учит…

Гусинский обеспечил неформальный контакт с Лужковым, у которого был высокий рейтинг, что помогало вытягивать и рейтинг Ельцина. Всю Москву завесили плакатами Ельцин + Лужков. Также в этом русле работал и Василий Шахновский. Еще. Гусинский привел Малашенко, который, как многие говорят, усилил креативную работу штаба.

Но еще раз подчеркну: я говорю как наблюдатель со стороны. До конца внутреннюю кухню знали только эти трое. Наступит время, когда они сами — и Чубайс, и Березовский, и Гусинский — расскажут о том, как это было. Я думаю, тогда мы узнаем много интересного. А может быть, и они тогда наконец поймут, что это были едва ли не лучшие дни в их жизни. Может быть… Поймут… Хрена лысого они чего— Нибудь поймут. Беда…

Три…

Сразу после первого тура выборов, когда стало понятно, что Борис Николаевич скорее всего побеждает, коржаковская «dream-team» решила, что теперь можно уже и не делать даже видимость сотрудничества с чубайсовским штабом. Настала пора от них избавиться и почивать на лаврах еще четыре года. Самое простое — найти что— Нибудь незаконное в финансировании избирательной компании, раскрутить громкое уголовное дело, пересажать всех, и дело с концом [Есть, правда, одно маленькое «но»: все схемы финансирования согласовывались с Коржаковым и Барсуковым заранее. И ими визировались. В связи с этим представляю себе некий вымышленный диалог:

— Ну, это пустяк. Это к делу не пришьешь. Ничего не знаю и дело с концом.

— А совесть?

— Совесть? Какая, на хер, совесть! Они ж народ разграбили!

— Вместе с тобой «грабили-то»…

— Со мной? Чушь какая-то. Вот истинный крест. Я всегда был против, но меня не слушали.

— Это тебя-то не слушали? Тебя попробуй, не послушай…

— Да вы преувеличиваете. Я маленький человек. Охранник — и все. А это — воры, воры, воры…

— Да, братец, эко тебя колбасит!

— Ничего не знаю. Всех этих «коммерсов» — в тюрьму.

— Видишь, как у тебя все просто! Загляденье…

— Ничего не знаю. Не хочу. Не знаю, и все. В тюрьму. Во: у нас просто так не сажают… Виноваты — пусть ответят. А нет — так их выпустят. Короче, там разберутся.

— Где там? Ты что, дурак? Это ж у тебя самого, а не где-то там. В общем, не о чем с тобой разговаривать…

Сижу дома, часов девять вечера. Звонок. Приемная Чубайса:

— Не знаешь, где Аркаша (Естафьев. — А.К.)?

— Нет. Звонил сегодня, но уже давно, еще с утра… А что случилось?

— Да так, ничего… Просто нужен, а мы его найти не можем. Десять. Опять звонят.

— Не звонил?

— Нет. Ну что вы там мычите. Говорите.

— Ммм…

—  — Ладно. Понял. Сейчас приеду. Приезжаю.

— Похоже, повязали. И Серегу Лиса — тоже.

— Где повязали-то?

— Да ушли с утра в Белый дом, и с концами. Ни слуху ни духу.

— А на проходной спрашивали?

— Спрашивали… Говорят — вроде нет. Но всех и не упомнишь. Вроде нет, не выходили.

— Так что получается — им прямо в Белом доме ласты скрутили, что ли?

— А черт его знает! Похоже, что да.

— А Чубайс где?

— У Березы в доме приемов на Новокузнецкой. Сидят, думают, что делать. Может, это… того, жене ты позвонишь? Вы ж друзья.

— Да хорошо. Позвоню… Ира? Привет, это Алик. Сразу в ответ:

— Что с Аркашей? Алик, говори, не молчи! Боже, как в книжках. Первый раз в такой шкуре:

— Да я сам толком не знаю. Только ты не волнуйся… Я сейчас узнаю. Схожу.

Художественный фильм какой-то. Тошно. Куда схожу? Чего я несу?

— Ну… тут… это… Аркашу в милицию забрали, — выпалил я. В ответ облегченно:

— Вы что, напились, что ли? Нашли время… Ну и где он?

— Да нет. Не в этом смысле. Тут… Да не знаю я ничего. Знаю только, что забрали. А кто, что, ничего не известно. Сейчас пойду узнавать.

Решил — пойду прямо в приемную Черномырдина. У него в здании людей арестовывают, он не может не знать, что происходит. В штаб подъезжает Володя Платонов. Наш безопасник. Действующий резерв. С волыной. Я ему говорю: