Яшмовая магическая академия. Драконий словарник

Кажется, вся Академия знает, что у ее спутника нынешней ночью день рождения — двадцать лет, шутка ли! Не успели даже до столов добраться, а Криспина уже тысячу раз окликнули, руки пожали, девушки побойчее еще и поцелуи умудрились влепить (некоторые в прыжке!), и украшенные подарочки в руки всунуть. При этом почти каждая продемонстрировала лесовичке свое пренебрежение: кто умышленно не заметив, а кто и оттеснив при поздравлении в сторону… Да-а, кажется, бал станет для нее тем еще весельем! Ну ничего, выполнит свое обещание, побудет с Книжником, а потом скажется уставшей-приболевшей, отыщет Шазра, и они тихонько под елочкой (или даже под столом) отпразднуют вкуснятиной пришедший новый год!

Мира глянула на спутника и невольно рассмеялась:

— Да ты сам уже на наряженную елку похож!

Криспин со вздохом свалил на стол свои разномастные «украшения» — подарки:

— Еще и наверняка весь в помаде!

— Ну да, наклонись, вытру…

Парень быстро склонился к ней, лесовичка одновременно поднялась на носочки, чтобы дотянуться, и они столкнулись лбами.

— Как звонко получилось! — заметил проходивший мимо староста. — Мира, как тебе туфельки, удобные?

Потирая лоб, смеющаяся Мира выставила ногу в обновке.

— Как вторая кожа, спасибочки, Артур!

— Вот и славно!

— Помада? — раздраженно напомнил о себе Криспин. Мира принялась стирать салфеткой разноцветные свидетельства популярности с его щек и даже с шеи — студентки сегодня на косметику и поцелуи не скупятся! Парень скривился: — Чую, еще и приворотные чары в помаду добавили, просто детский сад какой-то, они что, думают, я не замечу?

Лесовичка определила наиболее «злостный» поцелуй, тщательно вытерла, заодно снимая любовный приворот.

— Всё?

— Вот здесь еще, натурально колется…

Стирая ярко-алый след в уголке рта Криспина, Мира невольно подумала: какие же губы у него красивые, крупные, четко очерченные, жаль, что улыбается-смеется Книжник редко, а то был бы краше даже своего приятеля. Ох, чего это она, раньше ведь никогда на губы парней не любовалась! Опасливо вскинула глаза: Тай так же открыто, пристально и внимательно рассматривал ее лицо. А этот-то чего не видел? Порывисто отодвинувшись, Мира сунула ему в руку салфетку, пробормотав:

— Ну вроде всё, дальше сам давай…

Парень провел небрежно по лицу салфеткой и бросил на груду подарков: не выкинет ли он их, как эту смятую салфетку? Бедные дарительницы, за столько лет еще не потеряли надежду на взаимность! Какие настойчивые и оптимистичные!

Выбрав самое красивое пирожное — а хочется попробовать все! — девушка принялась рассматривать снующих вокруг студентов. Вон и Шазр! Мира помахала ему, гном вроде бы дернулся подойти, но перехватил взгляд ее спутника и передумал. Отступил подальше к стене. Так и простоит там, бедолажка, весь праздник! Мира осторожно обратила на это внимание пятикурсника, Тай прокомментировал безразлично:

— Горе какое!

Да, присоединить Шазра к их компании пока не получилось…

Гомон и передвижение по залу не сразу, но прекратились, когда на возвышении появились преподаватели с ректором во главе. Кто-то одобрительно засвистел, затопал-захлопал, остальные его нестройно поддержали; разряженные в пух и прах взрослые кланялись во все стороны, весело принимая эту дань восхищения. Вперед выступила Главная Ведьма, и свист-аплодисменты стали громче. Обычно носящая одежду насыщенных, но траурных и полутраурных цветов (черного, фиолетового, темно-синего) с высокими воротниками и длинными рукавами, женщина сегодня была в винно-красном платье с открытыми длинной шеей и белыми плечами. На груди посверкивало рубиновое ожерелье, черные кудри спускались блестящими локонами ниже талии. Да она, оказывается, красавица! Немудрено в такую влюбиться…

Мира нашла взглядом старосту: Артур смотрел на ректора с предательским обожанием. Та, сверкая ослепительными улыбками, поздравила всех с наступающим новым годом («ура-а!»), пожелала вкусно поесть, натанцеваться, хорошенько повеселиться, тем более грядет новогодний сюрприз от преподавателей («да-а-а!»), но посоветовала не забывать, что уже послезавтра в Яшмовой Академии начинается зимняя сессия («у-у-у!»)…

Оказывается, официально бал открывается танцем преподавателей. Туго накрахмаленный с подвитых волос до лаковых туфель (аж отсюда поскрипывание слышно) к госпоже ректор шагнул учитель Рива, та ему рассеянно улыбнулась, однако ее глаза выискивали кого-то в толпе.

— Староста Нортон! — пронесся над залом ее ясный голос. — Где вы там?

Лесовичка округлившимися (во дают!) глазами проводила лавировавшего между студентами Артура, но склонившийся к ней Криспин сообщил вполголоса:

— Они и в прошлом году открывали праздник. Идем.

— Ага, — Мира спохватилась: — А куда?