Яся ищет мужа

Хипповая юность 90-х В 12 лет стала типичным трудным подростком. Возможно, причиной такого резкого перелома были 90-е годы… Жуткие, запутанные годы, когда все было перевернуто с ног на голову, все стало можно, близко к анархии и очень страшно. Наверное, это было великое «время перемен», но нам, подросткам 90-х пришлось нелегко. Было совершенно непонятно, что плохо и что хорошо, куда стремиться и надо ли. Мне — «голой пионерке», враз потерявшей все ориентиры, пришлось особенно тяжко. Старый смысл жизни отменили. Новый нужен был, как воздух. Но где его искать? Я перестала учиться, бросила школу, не окончив 8-го класса. Поначалу стала водиться со шпаной, с какими-то бандитами, но это, слава богу, быстро осточертело — слишком однообразно. Однако из дома я все же сбежала. В Булгаковском доме, в той самой «нехорошей квартире» познакомилась с хиппи (там был один из последних «сквотов» Москвы). И моталась автостопом по стране, убеждая людей, что мир спасет только безграничная любовь друг к другу. Сначала поймали и чуть не поставили на учет. Мудрые родители успокоили милицию, потому что не желали мне зла… Но сами они ничего поделать не могли. Боролись и ругались, пока окончательно не отчаялись вернуть ребенка к нормальной жизни. Оставили в покое, удовольствовавшись тем, что я решила начать оседлую, взрослую жизнь, — устроилась на работу и сняла комнату.

Я была талантливой и наглой, многое умела и лезла куда только могла: танцовщицей, уборщицей всех видов, певицей в кафе, продавщицей, секретаршей, собачьей няней, преподавателем музыки, актрисой, художником (продавала за копейки свои рисунки на Арбате и разрисовывала стены в ресторане), сочиняла поздравительные стишки для креативной фирмы… Не буду врать, что все было радужно. Учитывая малолетство, на работу и на квартиру брали конечно же только по знакомству, без контрактов. Поэтому меня регулярно «нагревали» с зарплатой, с условиями работы и обманывали. Периодически я попадала в криминальные, болезненные ситуации, перед которыми была беззащитна. Но по счастливой случайности меня это больше закалило, чем поломало.

Можно было, конечно, стабильно осесть за прилавком какого-нибудь ларька с бананами, но я чувствовала, что способна на большее. Поэтому постоянно переходила с одного места на другое, нагло убеждала работодателей, что я «опытный специалист», и хваталась за интересные виды работы, которым приходилось тут же в процессе и учиться. Мне не хотелось простого, хорошего и стабильного, мне хотелось яркого, неоднозначного и нестандартного. За это приходилось платить. Порой, чтобы не падать в голодный обморок, вместо обеда пила тыренное у соседки по коммуналке подсолнечное масло. Изобретала волшебные рецепты разных «каш из топора»: салаты из собранной в парке лебеды и липовых цветков, любимый всеми друзьями рецепт «грибного» супа из лука и картошки… Научилась фигурно заклеивать единственные туфли на шпильках скотчем и филигранно штопать драгоценные капроновые колготки. Когда нечем было платить за комнату, ютилась по друзьям и случайным углам. Мастерски умела привести себя в идеальный порядок даже в условиях вокзального туалета, после чего, не моргнув глазом, отправлялась по приглашению в дорогой ресторан на вечеринку…

Жизнь моя походила на смешение цветных стекол в калейдоскопе — яркая, но очень нестабильная. И именно благодаря этому я здорово натренировалась использовать любую возможность, приспосабливаться, учиться на ходу, не бояться риска, трудностей и верить в себя даже в самых патовых ситуациях по принципу Соломона: «И это тоже пройдет». Но пожалуй, самое главное — я научилась понимать и не осуждать даже самых странных и неудобоваримых людей. Не лезть к ним с «мерной линейкой» общепринятых норм и верить, что у каждого есть предназначение, «искра божья» и то, чему у них можно поучиться. Готовность понимать даже самое непонятное и внимательно всматриваться даже туда, где с первого взгляда кажется пусто, в будущем стала для меня универсальным ключом ко многим душам. Это умение уравновесило свойственный мне идеализм и максимализм, и много раз серьезно помогло в жизни. Тем более — в работе. Ведь журналист всегда должен быть морально готов к любым необычностям, вплоть до случайной встречи с гуманоидом.