Ясидел на не очень плотной траве и ел сэндвич

– Это не проблемы, – ответил «старший механик». – Чтобы купить новую машину, вам придется добавить тысяч пятьдесят. Разве вы потратите на ремонты пятьдесят тысяч в ближайшие несколько лет? Вряд ли.

– Спасибо, – сказал Юдо Глум и с сомнением качнул головой, когда «старший механик» отвернулся.

Так считать – неправильно, подумал он, но не стал развивать мысль, а вернулся в зал ожидания, соорудил еще стаканчик кофе и, усевшись, снова попытался читать. Он осилил несколько страниц, когда вошел все тот же высокий «старший механик» с короткой стрижкой. На сей раз у него было сообщение для девушки с круглым белым лицом речной гальки.

– Нужно сменить аккумулятор.

– Сколько? – экономя слова, спросила девушка.

– Тысячу сто, – «старший механик» тоже был лаконичен.

Юдо Глуму понравилась эта деловитая лаконичность. Девушка кивнула без энтузиазма, скорее с покорностью, и эта покорность была именно покорностью именно речной гальки.

– Не так давно я сменил аккумулятор за шестьсот. Что-то дороговато, – сказал ей Юдо Глум, подумав, когда «старший механик» вышел.

– Ну, теперь уже поздно, - сказала девушка, – я ведь уже согласилась.

Милый тип, редкий в наших краях, подумал Юдо Глум, но я ее понимаю. Тем более ему захотелось помочь ей.

– Вы можете спросить у них прямо, – сказал он, – я уже много раз пригонял сюда машину. У меня твердое впечатление, что они не накручивают цену. Должна быть какая-то причина. Может быть, они предложили вам очень долговечный дорогой аккумулятор с увеличенной гарантией или еще что-то в этом духе.

Девушка никуда не пошла, но стала звонить по сотовому телефону, а Юдо Глум продолжил чтение.

– Сестра посмотрела в Интернете. Восемьсот-девятьсот. Наверное, они еще берут за работу, – сказала девушка, обращаясь к Юдо Глуму, ей очень не хотелось ничего менять и ни в чем разбираться. «Это уж чересчур, – подумал Юдо Глум, – что за бессребреничество?»

Он вышел на крыльцо, и снова ему навстречу пошла кошка, и снова с воем. После того как она до этого вполне спокойно улеглась, Юдо Глум уже был совершенно уверен, что кошка не голодна.

– У меня тоже бывает беспричинное беспокойство, – сказал он ей, – лучшее средство от такой тревоги – это движение. Нужно поставить перед собой цель, пусть даже это будет бессмысленная цель, как игра в шахматы, но цель.

Юдо Глум задумался.

– Что мешает нам признать, – снова обратился он к кошке, – что беспричинное беспокойство и его противоположность, беспричинная эйфория, являются чем-то вроде приливов и отливов в состоянии мозга, то есть явлением, в котором не больше смысла, чем в дрожании на ветру ветвей вот этого эвкалипта? Особенно верхних его ветвей. Зачем искать таинственного посредника между этим случайным дрожанием плоти и сухой рациональной работой мозга, например подсчитыванием денег? Зачем доискиваться до рычагов беспокойства? Вот эта кошка, – теперь Юдо Глум уже обращался к самому себе, – разве не лучшее доказательство того, что беспричинное беспокойство – действительно беспричинно в интеллектуальном смысле слова?

Кошка прошлась перед ним, потерлась о ножки скамейки, а не о его ногу, как ему, наверное, хотелось бы, а затем снова принялась выть.

– Дура! – объявил Юдо Глум остромордой кошке.

УЧИТЕЛЬ МОШЕННИЧЕСТВА

– «Он был молод, красив, умен, не жаловался на здоровье, не был обделен ни деньгами, ни удачей, ни славой», – эту фразу возьмем в качестве базовой для нашего первого урока, – так начал Юдо Глум курс жульничества, который он решил прочесть своей жене, никогда не отказывавшей ему во внимании.

– Погоди, не продолжай, – сказала ему жена, уходя на кухню и вскоре возвращаясь к лекции, о которой знает, что никакого курса жульничества у Юдо Глума нет.

– Мы займемся сегодня интеллектуальным жульничеством. Одним из мотивов такого жульничества, – говорит Юдо Глум, – является необходимость доказать себе собственную самодостаточность при отсутствии некоторых из вышеперечисленных общепризнанных компонентов счастья. Как насчет фразы: «Он был равнодушен к богатству и славословию людской толпы»?

– Поклонение людей бывает обременительно, но чем может помешать богатство? – Без вопросов, которые задает ему жена, мысль Юдо Глума заблудится, как пес в музее.

Ее семейный дар заключается в умении задавать Юдо Глуму такие вопросы, которые помогают ему растить мысль. Можно быть уверенным, что без своей жены Юдо Глум никогда бы не состоялся, он прожил бы жизнь заурядным субъектом: сначала молодым, красивым и здоровым, потом не обделенным деньгами и славой, но не сделал бы главного в своей жизни – не отразился бы в глазах своей женщины. То есть стал бы неудачником. Спорящая женщина в семье наверняка подорвала бы его веру в себя. Кто же не знает, насколько приятнее вещать и встречать восхищенное внимание, чем захлебываться в споре и видеть, как соперник уходит с ковра непобежденным, поправляя борцовский пояс.

– А разве не сказано: «легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому в царство небесное»? – спрашивает Юдо Глум.