Ясновидящая, или Эта ужасная «улица»

Она не ошиблась в своем расчете. Дядя Коля сунул горлышко в рот и стал желтыми, но крепкими зубами сдирать пластмассовый колпачок. Он жевал пластмассу довольно долго, наконец откупорил бутылку.

— Говоришь, пересохло? Вот тебе скорая помощь! Вот посюда пей. А вторую порцию мы из другой будем. — Ногтем большого пальца с черной каймой он показал Оле, сколько она может выпить, и передал бутылку ей.

Оля помертвела. Она точно знала: стоит ей сунуть горлышко этой бутылки в рот — ее тут же вырвет. Чтобы оттянуть время, она понюхала из бутылки — пахло очень противно, — затем, подобно дяде Коле, стала смотреть на этикетку. Она не замечала, что за ней, сузив голубые глаза, наблюдает Нюра. И вдруг спасительная мысль осенила Олю.

— Ах, это вермут! — воскликнула она. — Терпеть его не могу!

— А чего ж тебе надо-то? — несколько обиженно спросил дядя Коля.

— Н-ну, уж лучше простую водку. На, Тараскин, пей!

Бутылка очутилась в руках у Леши, а Нюра теперь навела на него свои прищуренные глаза.

Леша тоже понюхал, повертел бутылку, посмотрел на ее влажное горлышко.

— Я тоже как-то… Мне это вино тоже что-то не очень… — пробормотал он.

И тут раздался громкий голос Нюры:

— А видать, вы слабаки оба насчет этого дела! А ну, давай сюда! — Нюра выхватила у Леши бутылку, вытерла горлышко ладонью и показала дяде Коле ногтем большого пальца, сколько она собирается выпить. — Вот посюда?

Дядя Коля кивнул. Нюра пила не торопясь, то и дело отрываясь от бутылки и поглядывая на ноготь большого пальца, а у Леши в это время стучало в мозгу: «Она меня слабаком обозвала! Слабаком! При всех!!» И прежде чем Нюра допила свою порцию, он уже знал, как надо действовать.

— Чего ты хватаешь! А ну, отдай! — закричал он тем истеричным голосом, каким кричал на Федю.

— Ну, чего орешь?! Ну, на! — слегка оторопев, сказала Нюра, отдавая ему бутылку.

Леша быстро вытер горлышко ладонью и, припав к нему, начал глотать отвратительную жидкость с таким видом, словно собирается выпить все один. Но он недолго глотал. Он вдруг увидел, что дядя Коля поднялся, торопливо сунул стакан в карман, взял бутылку, стоявшую перед ним, как-то странно вытянулся и замер. Заметили это и остальные ребята. Все они сидели спиной ко входу в закоулок, и только дядя Коля сидел к нему лицом. Все, разумеется, оглянулись и… тут же встали. Перед ними стоял высокий немолодой милиционер с офицерскими погонами на плечах. За спиной милиционера, разинув рты и вытаращив глаза, застыли четверо: Матильда, Демьян, Шурик и Сема.

— Так, Совков! — спокойно сказал милиционер. — Ты, значит, теперь и срок хочешь заработать.

— За что же срок, Иван Спиридонович? — тихо спросил дядя Коля.

— За спаивание несовершеннолетних.

Лицо дяди Коли приняло затравленное выражение, несколько секунд он дергал головой, глядя то на милиционера, то на ребят. Вдруг он нашелся и почти закричал:

— Дак, Иван Спиридонович! Мне какое дело-то до них?! Они со своим пришли, а я со своим… Я тут сижу, знакомого поджидаю, а они, значит, пришли и это самое… Я еще им сказал: нехорошо, мол, ребята в таком возрасте… — Он умолк, обвел ребят умоляющим взглядом и продолжал: — Ну, ребята! Ну, будьте свидетелями! Так я говорю или нет? Ведь мне же из-за вас… меня же под суд могут…

Все молчали, потому что просто-напросто растерялись. И только Нюра сохранила самообладание.

— Ну, так! — сказала она и твердо посмотрела в глаза Ивану Спиридоновичу. — Мы пришли, а он тут уже сидит…

Милиционер обратился к Леше:

— Ты что скажешь?

Леша уже пришел в себя. Он пожал плечами.

— А что я скажу? Все правильно: мы пришли, а этот гражданин тут.

— Кто вино покупал? — спросил Иван Спиридонович.

— Ну, я! Ну и что тут такого?! — громко ответил Леша, понимая, какое прекрасное впечатление произведет подобная наглость на остальных ребят.

— Ты? — милиционер с явным недоверием оглядел Лешу с ног до головы. — А в каком магазине тебе вино отпустили?

— Да врет он! Вот ему отпустили, — сказала Нюра, кивнув на Федю. Во-первых, она понимала, что милиционер не поверит Лешке, во-вторых, ей не хотелось прятаться на глазах у всех за спину Тараскина.

Милиционер посмотрел на Федю. Такому верзиле замороченная продавщица, конечно, могла бы отпустить вино, если бы не посмотрела на его физиономию. Тут можно было поверить. Иван Спиридонович обратился к дяде Коле:

— Ты давай иди, Совков. Иди, пока я тебя не пригласил.

— Несправедливо это, товарищ участковый, — сдерживая радость пробормотал дядя Коля. Он бочком протиснулся мимо ребят, забыв, что соврал, будто ждет здесь знакомого, и устремился прочь, унося бутылку.

— Так! — сказал участковый ребятам. — Где живете?

Четверо молчали, думая, как бы увернуться от ответа на такой вопрос, но простодушный Федя ответил сразу:

— В доме восемнадцать. На Костромской улице.

— Все оттуда?

— Ага, — ответил тот же Федя.