Ясновидящая, или Эта ужасная улица

Опять на лужайке воцарилась тишина. Только теперь Миша Огурцов пришел в себя после драки. Размазывая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, он оглядел лужайку. Ребята стояли полукольцом перед Тараскиным, а тот стоял, по-прежнему выставив перед собой нож, словно угрожая кому-то из них.

Но вот на тропинке со стороны озера послышались голоса. Леша приподнял рубаху и торопливо сунул в ножны свое оружие. Через лужайку прошли несколько мужчин и женщин, ведя за руки малышей.

Леша постепенно приходил в себя. Он видел, как серьезно смотрят на него не только младшие ребята, но и Красилины, и Оля, и Огурцов, и ему стало ясно, что никто из них не сомневался в его намерении пустить в дело нож. В ушах у него все еще звучал крик кого-то из парней: "Мы тебя... ментам заложим", и он вспомнил, как отец говорил, что ношение холодного оружия преследуется в уголовном порядке. Он обвел взглядом все еще молчавших ребят, судорожно глотнул слюну, стер пальцем кровь под носом и проговорил:

– В общем, таким образом... Вы, конечно, знаете, что мне за это будет, если кто-нибудь проболтается.

– Ладно! Можешь не говорить, – угрюмо сказала Нюра.

Леше этого показалось недостаточно. Старшим ребятам он не решился открыто грозить, но зато шагнул к младшим.

– И, в общем, если я узнаю, что кто-нибудь из вас хоть словечко сказал, я... я, в общем, в долгу не останусь. – Он похлопал ладонью по рукоятке ножа под рубахой. – Ясно?

– Ясно, – чуть слышно ответила Матильда, а Демьян, Зураб и Русико лишь молча кивнули.

Леша оглянул лужайку.

– Теперь, значит, так: как бы отсюда уйти, чтобы на тех парней не нарваться? Я видел, там два милиционера прохаживались перед этой... перед собачьей площадкой.

Матильда шагнула к Леше. Опять ей выдалась руководящая роль.

– Леша, я знаю, как пройти! – сказала она вдохновенно и обвела сияющими глазами остальных. – Пойдемте, граждане! Я вас кружной дорогой проведу, и мы... мы будем в полной безопасности.

Она пошла с поляны на тропинку, ведущую к озеру, и с торжеством почувствовала, что все – и младшие, и сам Тараскин – молча последовали за ней.

Вышли к небольшому озеру, берега которого производили впечатление какого-то заколдованного царства. Рыболовы сидели почти неподвижно вдоль берегов примерно в метре друг от друга, уставившись на поплавки, а если кто-нибудь подымал удочку, чтобы сменить наживку, то делал это совершенно бесшумно, как на экране телевизора, у которого выключили звук.

Миновав озеро, Матильда свернула на такую глухую и узкую тропинку, что идти по ней пришлось гуськом, часто нагибаясь, чтобы не наткнуться лицом на ветку. Тропинка пересекла несколько довольно широких аллеек и наконец вывела ребят на асфальтированную автомобильную дорогу. Словом, обратный путь занял раза в три больше времени, чем дорога к памятной всем лужайке. Во дворе дома номер восемнадцать все приостановились, прежде чем разойтись по своим квартирам.

– Во красота-то! – пробормотала Нюра, поглядывая то на Мишу, то на Тараскина.

Синяк между скулой и глазом у Леши успел созреть до темно-фиолетового, нос его распух, и над верхней губой засохла размазанная кровь. Нос у Миши тоже распух, но тут обошлось без крови. Зато у него была рассечена губа, а лицо было украшено не одним, а несколькими синяками, впрочем, не такими яркими, как у Леши. Пока ребята любовались на двух героев, к ним подошла пожилая коренастая женщина с большим плоским лицом, ее звали Фаина Дормидонтовна. Это она отвела в домоуправление Мишу, когда тот разбил фонарь. Она остановилась и тоже стала разглядывать Тараскина с Огурцовым.

– Это надо же так разукрасить друг друга! – сказала она. – Ну вот признайтесь мне откровенно: подрались-то вы из-за пустяка?

Это замечание взбесило Мишу.

– Знаете что? – сказал он негромко, но проникновенно. – Идите-ка вы отсюда!

Фаина Дормидонтовна сделала шаг назад, словно для того, чтобы лучше рассмотреть Огурцова.

– Это с кем же ты так разговариваешь, милый мой?! Ты все-таки должен помнить, что я тебе в бабушки гожусь.

Тут и Нюра обозлилась.

– Да хоть в прабабушки! – воскликнула она. – Ну чего вы вяжетесь, когда ничего не понимаете!

Теперь Фаина Дормидонтовна посмотрела на Нюру, как бы стараясь ее запомнить.

– Ну-ну! Разговаривать с вами, я вижу, бесполезно.

Она зашагала дальше, а Леша снова обратился к младшим, похлопав по рукоятке ножа под рубашкой.

– Ну, так вы помните, что надо помалкивать?

Те молча кивнули. Тараскин сказал "пока!" остальным ребятам и ушел к себе. Ушли и Оля с Мишей. Во дворе остались Красилины, Григошвили и Матильда с Демьяном. Нюра спросила:

– Ну, так с чего эта заваруха-то началась? Кто видел?

Матильда пожала плечами:

– Так ведь это Ольга всю кашу заварила.

– Ольга?

– Ну да. Один из трех ребят пошутить хотел, сказал: "Давай потанцуем", а она его раз – и сшибла с ног.

– А потом Мишка подскочил к нему и как врежет! – добавил Демьян.

– Ага. А потом и сам Тараскин вмешался, – закончила Матильда.

– Ясно! Пошли, Федор! – сказала Нюра и кивнула ребятам: – До завтра.