Ясновидящая, или Эта ужасная улица

– Так что, товарищи, можно начинать? – Никто ей не ответил, и она обратилась к участковому: – Иван Спиридонович, вам слово. – Иван Спиридонович встал, но управдом тут же сказала ему: – Извините, минуточку!

Она подошла к открытому окну. Под ним стояли наши герои, начиная с Красилиных и кончая Семой и Шуриком. Не было только Леши.

– Ну а вы чего здесь топчетесь? – обратилась Мария Даниловна к ребятам. – Других дел у вас нет, что ли? – Ребята неохотно отошли от окна, а Мария Даниловна закрыла обе рамы. – Придется в духоте сидеть. Незачем им слушать наши разговоры. Пожалуйста, Иван Спиридонович!

Она села, а участковый заговорил:

– Вот такие, значит, дела, товарищи. Кое-кого я к себе приглашал, к некоторым на квартиру заходил, а теперь, значит, решили мы с Марией Даниловной всех вас сюда пригласить, чтобы сообща обсудить положение, товарищи. Тяжелое положение. Каждый день нарушения, и все одними и теми же подростками, и все из вашего дома... Вот я тут записал себе для памяти. – Участковый взял со стола лист бумаги и, заглядывая в него, продолжал: – Значит, шестнадцатого августа. За распитием на улице вермута мной задержаны подростки брат и сестра Красилины, Тараскин и Закатова...

Я не буду останавливаться на том, как участковый перечислял похождения наших героев, о которых вы уже знаете. Хотя всем присутствующим эти подвиги были известны, участкового слушали молча и очень внимательно. Лишь мама Демьяна иногда бормотала, тяжко вздыхая:

– Что делают! Что делают!..

Участковый продолжал:

– Теперь восемнадцатое число. Огурцов Михаил поспорил с Тараскиным и Закатовой, что пройдет от угла до угла по бетонному ограждению в Черноморском проезде. Это выходит метров пятьдесят, высота ограждения два метра, ширина сантиметров десять. Потерял равновесие, упал на проходившую мимо гражданку Зайчик. У той в сумке молоко в пакетах и два десятка яиц – словом, ущерб в три рубля шестьдесят копеек.

– И сам ушибся, – вставил Огурцов-старший.

– В тот же вечер, – продолжал Иван Спиридонович, – примерно около десяти вечера, Красилин Федор в присутствии Закатовой Ольги, Тараскина и Огурцова выдернул из земли столб с деревянным грибом на игровой площадке в доме номер пятнадцать. Проходившие мимо пенсионеры товарищи Иванова и Гровман пытались протестовать, но оказать действенное, так сказать, сопротивление они не смогли по причине преклонного возраста, а подростки вели себя нагло. Когда пенсионеры обратились за помощью к другим жильцам и те вышли во двор, гриб уже лежал на земле, и на месте происшествия никого не оказалось. Ну, на следующий день, девятнадцатого числа, товарищи Иванова и Гровман случайно опознали Красилина, и его удалось задержать, хотя он оказал сопротивление, яростное, можно сказать, сопротивление. – Участковый помолчал, оглядывая аудиторию. – Вы понимаете, товарищи, трое мужчин с ним боролись. Одному ухо повредил, другой на локтевой сустав что-то жаловался...

– Расстреливать таких надо! – сказал Огурцов.

Иван Спиридонович поднял ладонь.

– Минутку! Ну, пришлось, значит, составлять протокол, а товарищам Красилиным – оплачивать причиненный ущерб, но это еще не все: в тот же день Красилина Нюра учинила драку с братом – палкой по голове его била.

– Интересное дело! – проворчала Водовозова. – То три мужика еле справились, а тут одна девчонка избила.

Иннокентий Васильевич Красилин встал.

– Тут... Разрешите пояснить... – сказал он робко и тихо.

– Пожалуйста! – согласился участковый.

Иннокентий Васильевич покашлял в кулак.

– Тут... значит, такое дело получилось. Федя на спор этот столб вывернул. Ему Закатова сказала, что, мол, слабо тебе его выдернуть, вот он и давай выдергивать! А Нюра при этом не присутствовала и, стало быть, не в курсе была. А когда на другой день узнала, ее возмущение на брата взяло. "Ты, – кричит, – такой-перетакой, в голове что-нибудь имеешь?! Хочешь силу показать – показывай на чем другом, а зачем же вред наносить?! И людям вред, и нашей семье убыток!" Ну... она так-то сама себя растравила и в сердцах, стало быть, за палку взялась.

– Она у нас очень нервная стала, – вставила Вера Семеновна. – С тех пор, как мы в этом дому поселились.

Ее муж продолжал:

– А в смысле сопротивления, так это Федор от позора, что его в милицию... А так-то он малый очень смирный.

– Вот глядите, – снова вставила Красилина. – Нюра его палкой, а он ведь ее даже пальцем не тронул.

– У вас все? – спросил участковый.

– Все, – ответил Иннокентий Васильевич и сел.

– Н-нда! Смирный! – заметил Закатов. – Только этот смирный ребенок покупает вино в магазинах и спаивает других.

– Продолжаем, – сказал участковый, заглядывая в свой листок. Вчера, двадцатого числа, Тараскин Алексей при содействии Закатовой отнял велосипед у двенадцатилетнего Игоря Соловьева из дома номер четырнадцать, и они принялись вдвоем кататься на велосипеде по улице, налетели на машину "Жигули" гражданина Фирсова. Обошлось без жертв, но повреждено колесо у велосипеда, повреждена окраска на дверце машины. Придется родителям платить.

– Господи ты, господи! – снова вздохнула Водовозова.