Ясный новый мир

Савинков побледнел. Он, конечно, внутренне был готов к тому, что за все им содеянное можно лишиться жизни, но услышав это от меня, растерялся. Жить ему хотелось. Я вспомнил об операции «Синдикат-2», когда он, оказавшись на территории СССР, был арестован ОГПУ. На допросах он напирал на то, что «всю жизнь работал только для народа и во имя его», а на открытом судебном процессе публично раскаялся в своих преступлениях и признал «всю свою политическую деятельность с момента Октябрьского переворота ошибкой и заблуждением».

– Вы страшный человек, Александр Васильевич, – наконец произнес он, облизнув пересохшие губы, – скажите, кто вы и откуда? Вы – словно гость из бездны, который сейчас потребует продать мою бессмертную душу.

– Ну, с нечистым дел мне иметь не приходилось, – улыбнулся я, – а насчет моего нездешнего происхождения вы правы. Впрочем, давайте вернемся к нашим баранам. Борис Викторович, вы предпочтете продолжить со мной беседу или собственноручно изложите все относящееся к вашему сотрудничеству с французскими спецслужбами? И не только с французскими. Поверьте, сделав это, вы получите шанс, что суд учтет сей факт при вынесении вам приговора. Словом, выбор за вами…

Он немного помолчал, потом помассировал свой большой, с залысинами, лоб и сказал:

– Хорошо, я готов. Прошу дать мне перо и бумагу. Я напишу все, что мне известно…

Лишь только стрелки часов старших офицеров показали четыре утра, как тишину раннего утра разорвал грохот тысяч германских крупнокалиберных орудий и бомбометов. Не имея возможности создать две ударных артиллерийских группировки прорыва, генерал Эрих фон Фалькенхайн нашел весьма оригинальное решение. Группировка была одна, и собирали ее со всего фронта противостояния с армиями Антанты. Но как только закончится первая фаза сражения и фронт будет прорван, большая часть этих орудий погрузят на железнодорожные платформы и перебросят в район Реймсского выступа, где эти же пушки примут участие во второй фазе наступательной операции.

Пока же тысячи орудий, включая гигантские осадные мортиры «Большая Берта» калибром в сорок два сантиметра и с весом снаряда от девятисот шестидесяти до тысячи двухсот килограмм, долбили линии британских и французских укреплений. Самая ожесточенная канонада гремела под обороняемым Первой британской армией Аррасом. Именно там были сосредоточены все девять «Больших Берт» и большая часть осадных орудий калибром в двадцать четыре, двадцать один и семнадцать сантиметров. Аррас сам по себе был важным железнодорожным узлом и ключевым пунктом британской обороны. А еще он был точкой отвлечения вражеского командования, решившего, что уж если германцы применили тут особо мощные орудия, то вот оно, направление главного удара, новый Верден.

И это действительно был новый Верден. К Аррасу под снаряды сверхмощных орудий потянулись британские резервы: молодые британские, канадские, австралийские и новозеландские парни, которым суждено стать «пушечным мясом». Да и на других участках фронта артподготовка была для Первой мировой войны непродолжительной – всего пять часов вместо обычных нескольких суток. Зато она была мощной, потому что на восьмидесятикилометровом фронте стреляло примерно восемь тысяч стволов калибром десять и пятнадцать сантиметров, не считая специальных осадных орудий, сосредоточенных исключительно под Аррасом. А дальше, как говорил Жуков, при ста орудиях на километр фронта о противнике не докладывают, докладывают о темпах продвижения вперед и запрашивают новые задачи.

Когда ровно в девять часов под Камбре и Сен-Кантеном ударная артиллерийская группировка наконец прекратила огонь, и в атаку поднялись германские штурмовые группы, скрытно вышедшие на исходные позиции под прикрытием артподготовки, то в районе Арраса артиллерия продолжала обрабатывать передний край противника с неослабевающей силой, словно германское командование решило разбить этот город, превратить его в пыль, стереть с лица Земли. Иногда огонь орудий переносился в глубину вражеской обороны, и тогда штурмовые группы в касках, железных нагрудниках и вооруженные ручными пулеметами, огнеметами и пистолетами-пулеметами Бергмана захватывали тот или иной участок разрушенной обороны англичан.

А в небе над Аррасом свирепствовала германская авиация, на какое-то время полностью захватив господство в воздухе. Германское командование перебросило на этот участок фронта не только «летающий цирк» барона Рихтгофена, но и другие авиационные части – и теперь они бомбили и обстреливали из пулеметов английские ближние тылы, вели разведку и препятствовали авиации Антанты делать то же самое. Впрочем, уже к полудню препятствовать было некому, так как большая часть британских, канадских и новозеландских летчиков оказалась сброшена с небес, и германские самолеты чувствовали себя над Аррасом и его окрестностями как дома.