Ясный новый мир

Но это впечатление было обманчивым – наблюдение за «нехорошей» квартирой велось настолько плотно, насколько это вообще было возможно в начале ХХ века, с частичным использованием средств века ХXI-го. И хоть пока ничего не предвещало для заговорщиков беды, но их уже измерили, взвесили и признали годными для того, чтобы брать. Поэтому люди, которым предстояло принять участие в этом торжественном финале, уже подтягивались к дому № 83 по Сергиевской улице через проходные дворы (которых было много в этом районе Петрограда), чтобы раньше времени не спугнуть издерганного нехорошими предчувствиями Савинкова. Вроде все было готово к перевороту, но сил было явно недостаточно, а находившиеся в его распоряжении около восьмисот уволившихся из армии после Рижского мира офицеров были разрознены, плохо вооружены, и обладали крайне низким боевым духом.

Лозунг войны до победного конца, под которым официально выступал возглавляемый Савинковым СЗРиС, был плохой идеей для продвижения его в массы, тем более что пригодных для этого масс находилось не так уж и много. Армия не была распущена, погоны никто не спешил отменять, юнкерам школ прапорщиков, которые пробились в военные училища своим потом и кровью, дали доучиться – и кого отправили в запас уже в офицерском звании, а кого зачисли в кадры новой армии, или даже Красной Гвардии.

Многие из тех, кто в нашей истории примкнул к контрреволюционерам, на этот раз сражались на окраинах бывшей Российской империи совсем на другой стороне. Так, например, кавалер четырех георгиевских крестов штаб-ротмистр Виленкин, в нашей истории бывший начальником кавалерийского отделения СЗРиС, в данный момент в составе конно-механизированной Бригады Красной Гвардии рубился с британскими наемниками в районе Басры. Где-то вместе с генералом Деникиным на Кавказском фронте воевал полковник Страдецкий, который в нашем прошлом отвечал в Союзе за связь с Добровольческой армией. Многие и многие из тех, кто в нашей истории пошли против Ленина и Троцкого, в новом варианте отнюдь не желали выступать против Сталина и его окружения.

Поэтому выступление Савинкова были готовы поддержать только несколько сотен офицеров. Полковник Гопплер и сам не знал точно, сколько именно из них поддерживают Союз только на словах, а сколько в решающий час выйдет на улицы с оружием в руках. Но величайший авантюрист в истории русской революции считал, что находится на подъеме, и лишь мгновение отделяет его от момента, когда он вскочит в седло вороного коня,* и под бой колоколов торжественно въедет в Зимний Дворец.

Примечание авторов: * В нашей истории «Конь вороной» – это в значительной степени автобиографическая книга Савинкова, посвященная итогам гражданской войны.

В данный момент прикомандированные к НКВД бойцы спецназа ГРУ на крыше дома 83 по Сергиевской, прямо над квартирой Мережковских, готовились спуститься на тросах вниз, на тот самый балкончик, с которого год назад «изогнувшаяся гусеницей Зинка выкрикивала проклятия революционным матросам» (Бродский), и мышеловка была уже готова захлопнуться. Савинков же в это время был занят тем, что, надувшись как петух, нашедший жемчужное зерно в навозной куче, проповедовал своим немногочисленным сторонникам «Евангелие от Бориса». Зинаида Гиппиус, которая, несмотря на свои сорок девять лет, находилась в самом расцвете бесплодной красоты, и двадцатидвухлетняя Любовь (Эмма) Дикгоф, одесситка по происхождению и парижанка по воспитанию, составлявшие женскую часть компании, были в восторге от своего кумира. Для Гиппиус Савинков был ее литературным протеже и политическим вождем, а Любовь Дикгоф была влюблена в него как кошка, и не мыслила жизни без Савинкова.

Но там, наверху, все уже было готово, и старший штурмовой группы несколько раз щелкнул ногтем указательного пальца по микрофону рации, после чего две остальные группы (у черного и у парадного входа) натянули на лица маски и надвинули на глаза защитные очки, изготовившись к штурму.

Раз, два, три – и первая тройка спецназовцев, спрыгнув с крыши на тросах, оказалась на балкончике. Звон разбитого стекла, крик «Бойся!» – и цилиндрик светошумовой гранаты «Заря» влетел в заполненное людьми помещение. Выпученные от удивления глаза Савинкова – и затопившая все бело-фиолетовая вспышка, по выражению барона Дикгофа, «будто полпуда магния разом». Спецназовцы, высадив балконную дверь, уже ввалились в комнату, когда грохнули еще два глухих взрыва, выбивших двери парадного и черного хода, и внутрь вбежали люди в полной боевой экипировке спецназа ГРУ, тут же начав лихо укладывать всех присутствующих мордой в пол, с руками, завернутыми за спину.