Ясный новый мир

Когда в правительстве возник спор о том – высылать ли за границу антисоветски настроенных представителей интеллигенции или нет, Ленин со всей пролетарской прямотой заявил: «Интеллигентики, лакеи капитала, мнят себя мозгом нации. На самом деле это не мозг, а говно. Интеллектуальным силам, желающим нести науку народу (а не прислужничать капиталу), мы платим жалованье выше среднего. Это факт. Мы их бережем. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат в Красной гвардии. Это факт».

Любопытно, что Ильич причислил офицеров к «интеллектуальным силам» России. На что Тамбовцев ответил ему словами Федора Тютчева, который был не только великим поэтом, но и просто умным человеком: «Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей… Раньше они говорили нам – и они действительно так считали, – что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д. и т. п., что именно бесспорным наличием в ней всего этого им и нравится Европа… А теперь что мы видим? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. Они никогда так сильно не ненавидели прежние установления, как ненавидят современные направления общественной мысли в России».

В этой операции существовала и еще одна ипостась, о которой знали лишь те, кому положено было это знать. Среди тех, кто подлежал депортации, были и агенты НКВД, военной разведки и созданной недавно службы внутренней безопасности РСДРП(б), которые таким способом вполне легально могли оказаться за рубежом.

Первая мировая война подходила к концу, непримиримые противники из последних сил пытались вырвать друг у друга победу. Пора было подумать о послевоенном времени, где нужны были не те, кто умел воевать на фронте, а «рыцари плаща и кинжала». Будущее принадлежало именно им, разведчикам, аналитикам и «агентам влияния», которые станут добывать важную развединформацию и проводить тихие и незаметные акции, меняющие порой направление политического курса целых стран.

Кто-то из них должен внедриться в среду зарубежных белоэмигрантов, кто-то, по прибытии на место, добраться до стран, в которых им предстояло работать, чтобы внедриться там в местный бомонд и приступить к выполнению своих обязанностей. А некоторые должны заняться расследованием – кто из «товарищей» работает не только на партию большевиков, но и на некие другие лица, включая структуры Ротшильдов, Кунов-Леебов и Рокфеллеров. Таким товарищам, если расследование установит их причастность к подобной деятельности, грозил удар ледоруба по черепу, несварение желудка от коробки шоколадных конфет и прочие неприятности, укорачивающие жизнь.

Что же касается действительно опасных врагов Советской России, таких как Савинков, Перхуров, супруги Дикгофы и прочие полковники Гопперы, то их судьба должна быть более суровой. Кто-то из них получит пулю в затылок и будет закопан в безымянной могиле на кладбище, а кого-то еще долго будут содержать в спецблоке «Крестов», используя их в качестве «консультантов», зарабатывающих лишние недели и месяцы своего существования на нашей грешной земле, вспоминая о своих прежних связях и знакомствах.

Среди прочих к высылке был приговорен и небезызвестный профессор геологии Таганцев, в ТОТ раз утянувший за собой в могилу Николая Гумилева, как и многих других людей, привлеченных монархической риторикой. Сам по себе профессор ничего собой не представлял, занимался себе разработкой сапропеля и не более того. В ходе расследования заговора Савинкова он был арестован и первоначально якобы даже приговорен к расстрелу. Но, после многочисленных просьб российского «научного сообщества», приговор был изменен, и теперь профессор Таганцев стоял на пристани, рядом с семейством Мережковских-Гиппиус, ожидая своей очереди, чтобы подняться на борт «Пролетария».

На самом деле отправить этот философский пароход было делом не таким уж и простым, как это казалось вначале. Традиционный путь к территориям, контролируемым странами Антанты – на поезде через Финляндию, а оттуда – на пароходе через Ботнический залив в Швецию, и дальше, через норвежский Берген в Британию, после германской операции по захвату Норвегии и Дании, мог привести только на территорию Центральных держав. А туда большинству депортируемых не надо, как не надо агентам советских спецслужб. Других легальных путей для доставки депортируемых на территорию Антанты не было. Путь через Черноморские проливы был далек и не гарантировал как того, что переправляемые на юг по железной дороге контрреволюционеры не разбегутся в пути, так и того, что блокирующая Дарданеллы эскадра Антанты не разнесет в щепки плавсредство с депортируемыми контрреволюционерами…