Ястреб (ЛП)

Ну, конечно, все на самом деле не столь просто. Им нужен был опытный некромант. Даже думать боюсь, во что это обошлось. Но это было правильное вложение денег, в том смысле, что я появился именно там, где нужно, и там же находился парень с мечом Морганти, готовый ударить и прикончить меня — окончательно, навеки и безоговорочно.

Я успел заметить меч, и вроде как этот меч держал некто высокий, одетый в серое и черное.

Я успел заметить, как он плавно-размазанным движением шагнул вперед и взмахнул мечом, сверху вниз и влево.

Я успел понять, что сейчас будет.

Я успел испугаться — так, как не боялся никогда в жизни, — и как ты ни тренируйся, от страха такой мощи тело просто замирает на месте. Конечности костенеют, невозможно вздохнуть, даже разум впадает в ступор и не в силах сформулировать желание оказаться где-то в другом месте; хочется просто свернуться в клубок и закатиться в какую-нибудь норку.

Странно, что в такие моменты одновременно переживаешь сразу столько разного и противоречивого. Никуда дернуться уже не успеваешь, зато успеваешь четко осознать каждое из этих чувств.

Страх, о котором я уже говорил.

Следом за ним — гнев: на джарегов, за то, что меня убивают; на себя, за то, что попался; и сколь бы это ни было глупо, на Морролана — за то, что именно его использовали, ставя эту ловушку.

А самое странное — волна спокойствия, настолько мощная, что она смыла все остальное и, кажется, хлынула откуда-то изнутри меня, из места, о котором я ранее и не подозревал, и я даже успел почувствовать расслабляющий поток, который подхватил меня до того, как…

Глупый маленький клинок — длинный меч по форме, но мелочь по сути своей — рвется ко мне, жадной и голодной красной волной, однако так быстро меняется на бледную боязливую зелень, что хочется смеяться, хотя конечно же я не смеюсь. Отбросить его в сторону, на долгую-долгую четверть мгновения стиснуть его метафорическое горло, просто чтобы показать, что я могу сделать. За ним бесформенная, пульсирующая жизнью масса, и признаю, она весьма меня искушает — недавние усилия ослабили меня, — но ОН в прошлый раз был недоволен, так что я пропускаю голод мимо себя и сквозь себя, подаюсь вперед лишь ненамного, и меня омывает холод, я радуюсь тому, что сделано, и особенно — тому, от чего воздерживаюсь.

Время застывает, время не дышит. Ни движения, ни звука — все замерло, время ожидает, ибо ожидание есть суть существования, ибо вселенная есть не более, чем промежуток между событиями, так было и будет вовеки. И в ожидании этом — настройка, но не телесная, эмоциональная или духовная; это настройка на чувства, на самый способ восприятия ощущений. Безвременное время меняет форму, и вот я там и злесь, и ОН здесь и там, и мы навеки разделены и связаны, отдельны — и едины так, как бессильны выразить слова. Именно самая нераздельность наша делает нас разными; уникальность нашего существования держит нас вместе. И когда приходит это понимание, снова начинается движение, медленно, рывками, не очень уверенное, куда надлежит двигаться.

И тогда оформляется мысль, в виде слов — не направленная, но за этими мысленными словами слышен голос, знакомый и дружеский: "Сетра передает привет", и меня омывают волны удовольствия — обо мне не забыли.

Я ткнул острием Леди Телдры в сторону волшебницы, которая стояла, закаменев, позади и над телом, которое все еще сжимало меч Морганти в теперь уже безжизненных руках.

— Что это за грязное волшебство? — спросила она.

— Вполне обычное грязное волшебство, ничего особенного.

— Ладно, я просто спросила.

— У меня на сапогах кровь, — проговорил я. — Ты знаешь, насколько я ненавижу пачкать сапоги в крови? Меня очень, очень это расстраивает. Теперь придется часами тереть, тереть, тереть, чтобы отскоблить все дочиста. Или придется заказать новые сапоги — и ждать, пока их сошьют, а это уже дни. Ты это нарочно сделала, заляпала мои сапоги кровью, да? Я уже сказал, насколько я ненавижу пачкать сапоги в крови?

— Тогда ты занялся неправильной работой, — ответила она. — Ты собираешься пустить в дело эту штуку, или так и будешь тыкать ей мне в лицо всю следующую неделю?

— Я еще не решил, — ответил я.

Что ж, признаю: я был впечатлен. Вести себя храбро, когда тебя собираются прикончить — это чего-то да стоит. А если в руках у противника клинок Морганти, это стоит куда большего. А уж когда тебе в шею упирается острие Великого Оружия… лично я так не могу.

Ладно, однажды я вроде как почти сделал то же самое, но тогда я был очень, очень зол.

В любом случае, я был впечатлен.

— Как тебя зовут?

— Дисака.

— Это именно то, о чем я думаю? Тебя просто наняли для работы, простая разовая сделка?

Она кивнула.

— Когда?

— Очевидно, несколько дней назад они попытались прикончить тебя, но не смогли. После этого.

— И как ты это сделала?

Она открыла рот, снова закрыла его, покосилась на Леди Телдру и пожала плечами.