Ястреб на перчатке

– Я жестока? – Патриция задохнулась от возмущения. – Де Вега убил моего мужа, человека, которого я любила больше жизни. Этот подлый трус казнил в Вильене мою подругу Анну! Я жестока? – Молодая вдова горько засмеялась. – Кто смоет кровь с рук графа Кардеса? Я требую справедливости, Ваше Величество! – Патриция встала с предложенного ей кресла.

Она была решительна и грозна в своих требованиях. Ее разговор с королем совсем не напоминал разрешенные этикетом просьбы подданной к монарху. Но Хорхе видел, что еще немного – и из глаз ее брызнут слезы.

– Патриция, прошу вас, успокойтесь. Вы перебили короля. Во-первых, это невежливо, во-вторых, вы не дали мне договорить. Очевидно, вы невнимательно слушали приговор. Де Вега умрет. Не сегодня, не завтра, но вскоре. Не пройдет и полгода. Это не милость – это пытка. Он будет мучительно переживать каждый день, зная, что будущего нет. А как придет срок – я пришлю к нему Королевскую Смерть. Хотите стать его Смертью, Патриция?

Гийом с интересом наблюдал за метаморфозами, происходящими с девушкой. Она сначала побледнела, потом покраснела, дернулась в движении, но тут же замерла. Лицо ее выражало полную растерянность.

– Я… нет, Ваше Величество, Смертью Риккардо, нет… не хочу.

– Не будьте так категоричны, сеньора, – настаивал король. – Вспомните, вы же только что говорили, что он разрушил вашу жизнь, убил близких. Вы это ему уже простили? Так быстро?

– Нет… я не хочу его видеть… Не смогу, он… он ведь когда-то меня любил… – тихо сопротивлялась Патриция. Она бы отступила назад под гнетом королевских аргументов, но путь преграждало кресло.

– Это слабость, сеньора. Имейте силу взглянуть в лицо врага, – давил король. – Решайте же, в конце концов, жить де Веге – причине тысяч несчастий – или умереть. Хотите справедливости, его смерти – станьте ею. Или, клянусь, я помилую графа Кардеса, прощу все грехи, и он будет радоваться жизни, оставшись безнаказанным!

– Я… я согласна, – быстро выкрикнула Патриция, – согласна, – повторила она тихо, словно испугавшись, что может передумать.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Хорхе. – Живите пока в столице, я дам вам знать, когда придет время исполнить мою волю, восстановить справедливость, стать Смертью для Риккардо де Веги – подлого убийцы и бунтовщика.

– Хорошо, – с каким-то ожесточением сказала Патриция. – Я могу идти, Ваше Величество?

– Да, сеньора, можете идти, – кивнул король.

Когда девушка переступала через порог, король вдруг задал вопрос:

– Патриция, кто вас провел через стражу? Моя племянница Ангела, не так ли?

Патриция ничего не ответила, лишь дрогнули в скрываемой улыбке уголки губ. Но королю хватило и ее молчания.

– Спасибо, вы свободны.

– Я сразу догадался, что это дело рук Ангелы, – улыбнулся Гийом, вспомнив о чем-то приятном.

– Да, – согласился Хорхе. – Моя племянница всегда была на стороне обиженных и оскорбленных.

– Ты прав, – опять улыбнулся маг, но улыбка быстро исчезла с его лица. – Знаешь, Хорхе, а тебя не зря назвали Жестоким.

– Что с тобой, Гийом? – внешне лениво поинтересовался Хорхе.

– Ты мстителен, мой король. Так и не смог простить де Веге, что он устроил встряску твоей власти. Надавил на девушку, сделал ее его Смертью. Сейчас смотрю на тебя и понимаю: точно знаешь, как сильно граф ее любил, раньше любил по крайней мере. И теперь – она его Смерть. Теперь, надеюсь, ты не будешь отрицать обвинения в жестокости.

– Месть, мой любезный маг, – блюдо, которое следует подавать холодным и которым нельзя пренебрегать, особенно мне – правителю. Де Вега поиграл в войну, стал причиной тысяч смертей, пусть теперь помучается. Все справедливо. А насчет жестокости, – король взглянул магу в глаза, – не тебе меня в этом обвинять!

Гийом взгляда не отвел, но промолчал, ибо нечем ему было ответить.

Это была удивительная ночь. В безоблачном небе горели три белые луны. Свет ночных солнц предназначался всем живущим, но монархи Камоэнса тысячу лет назад избрали их своим символом. Отстояв право на него в десятках битв. Чуть изменив цвет. Королевские луны стали серебряными.

Легкий ветерок играл в кронах деревьев. В воздухе преобладали запахи цветущих лип, вишен и черемухи. Двое медленно шли по широкой аллее. Молчали. Никто не решался заговорить первым.

Ужин, данный в честь гостей, был в тягость приглашенным. Да и не все из них согласились вообще на нем присутствовать. Таинственный гвардеец, привезший Патрицию, вообще ночевал вне города со своим отрядом, объяснив это тем, что утром путь его лежит дальше, в Лагр. Франческо тоже отказался, причем весьма грубо. Старый рыцарь едва не сорвался на сеньора. Но де Вега нисколько не обиделся.