Ястреб на перчатке

Нас утыкают стрелами, как подушку для булавок.

– Пропустите меня. Дорогу! – Виконт Альфонс де Васкес, представитель герцога Гальбы, не стал ждать второго залпа.

Винсент Ла Клава заметил, как ряды рыцарей расступились, давая дорогу одинокому всаднику с кубком и мечом на щите. Герб показался ему знакомым.

– Риккардо де Вега! – Рыцарь откинул забрало шлема. – Риккардо де Вега, я, Альфонс де Васкес, вызываю тебя на бой!

– Зачем мне драться с тобой, Альфонс? – поинтересовался де Вега, и голос его отдавал ленцой и равнодушием, что казалось странным на залитом кровью поле.

Де Вега отвечал ему из-за строя пикейщиков. Он не принимал прямого участия в битве – в отличие от Васкеса, доспех которого был во вмятинах и забрызган кровью, чужой.

Рыцари Кардеса и Ла Клавы в бой еще не вступали. Винсент жаждал крови, смерть убийц младшего брата и разорителей дома от чужих рук его не устраивала.

– Риккардо, я сражусь с ним! – горячо сказал он, видя, что де Вега молчит.

– Нет, Винсент. Драться с ним никто не будет, – вполголоса ответил ему Риккардо.

Васкес тем временем не замолкал:

– Ты желаешь моей смерти, де Вега, между нами многое лежит! Если ты мужчина и дворянин, то выйдешь навстречу мне!

– А если ты победишь, твоих соратников выпустят?

– Да, а если ты – мы сдадимся.

– Мне нужны ваши жизни, – просто, без пафоса и угроз сказал де Вега.

– Попробуй, возьми! – предложил Васкес. – Я жду тебя, Риккардо!

Ла Клава не видел его лица, но вдруг понял – виконт хищно улыбнулся. Наверное, уже в бесшабашном отчаянии.

– Возьму. И твою в первую очередь. – Граф Кардес поднял вверх левую руку.

– Залп! – и резко опустил ее.

Оруженосцы его вскинули арбалеты.

– Трус! Ничтожество! – успел закричать Васкес, первые две стрелы он принял на щит. Но по нему била уже вся свита – два десятка арбалетов. Горячо и с азартом. Ла Клава пожалел, что не успел внести свою лепту.

Конь Васкеса пронзительно заржал и рухнул в агонии, болты входили в него по самые летки. Альфонс успел спрыгнуть с него, но тут же упал сам. Вильенцы, что попытались вытащить его, отступили, теряя товарищей.

Ла Клава равнодушно отметил про себя, что раньше бы посчитал это немыслимым позором – убить почти беззащитного человека. Теперь же это доставило ему огромное удовольствие.

– Залп! Лучники, стреляйте! – закричал он во всю глотку.

Паасины послушались команды, одновременно выпустив в небо тысячу смертей с ярко-красным оперением.

Вильенцы вновь попытались закрыться щитами.

– Винсент, хочешь, мы их поджарим? – Де Вега снял шлем. Лицо его было бледным, голос казался неживым.

– Хочу! Еще как хочу! – Ла Клава чувствовал, как бешено колотятся жилы в висках. Что-то соленое потекло по губам – кровь. Он поднял голову и увидел высоко-высоко в небе птицу, что кружила над полем битвы. – Эта птица предвещает нам победу, сеньоры! – воскликнул он, прижимая к лицу поданный оруженосцем платок.

– Нет, граф. Победу нам предвещают вот эти прелестные малютки, – поправил его Франческо.

Пикейщики и лучники расступались, давая дорогу трем громоздким катапультам. Нет, не тем громадинам, что используются при осаде крепостей, эти помещались на обычной телеге.

Прислуга машин натянула тугие канаты. В ложки катапульт вложили глиняные шары с длинными фитилями, торчавшими из залитых воском горлышек.

– Нафта, – пояснил Франческо и довольно добавил: – Риккардо – вылитый отец.

Винсент не сразу понял, к чему это.

Огненная жидкость – нафта – уже не одно столетие применялась в морских боях и при осаде городов как превосходное горючее средство. Против людей же ее никто еще не использовал.

Подожгли длинные фитили, отпустили рычаги – три шара, дымя горящей промасленной бечевой, взмыли в небо. Взмыли, чтобы обрушиться посреди рыцарских порядков.

Один фитиль при ударе потух. Но и двух оставшихся с лихвой хватило.

Винсент чуть не захлопал в ладоши, как ребенок. Горящая нафта расплескалась на доспехи, кожу, лошадей. Теснота строя, спасительная при лобовой атаке, здесь обернулась смертельной западней.

Нафту нельзя потушить. Воздух огласился раздирающими уши криками. Рыцари Веры попали в ад, столь красочно описанный в церковных проповедях. Горела кожа доспехов и человечья, нафта выжигала глаза. Бесились лошади, скидывая и топча всадников, подкованные копыта били по головам, дробя шлемы лучше булав и топоров.

Винсент вспомнил младшего брата, что погиб, защищая фамильный замок. Четырнадцатилетнего мальчишку кто-то пришпилил копьем к стене.

– Сожги их, Риккардо!

Катапульты отправляли в небо все новые и новые заряды. Лучники тоже вносили свою лепту. Арбалетчики расстреливали в упор сломавшийся, превратившийся из воинского порядка в толпу строй рыцарей Веры. Они побежали прочь от пламени. Навстречу смерти.

– Пропустите! Дорогу! – Винсент выдернул из седельного крепления большую секиру.

Вместе со своими рыцарями промчался через расступившихся стрелков и пикейщиков.

– Смерть! – Сверху вниз по щитоносцу.