Ястреб над океаном

Великий король! Версаль! Это были воспоминания, воскрешенные для того, чтобы приятно поразить слух француза.

После двух полных столь трагических событий ночей, пережитых Морисом Рембо, ему представилось, что он попал к старому аристократу, возвращаясь из Фонтенуа, и встретил там прелестную маркизу из салона супруги люксембургского маршала, озаряющую все вокруг светлым взором своих больших глаз.

Что касается лейтенанта Форстера, невольно дрожавшего от холода в своем мокром платье, то он решил, что казематы в Мидуэе очень сырые, и предпочел бы этому завтраку сухое платье и топящуюся печь.

Глава 4 Общая родина

Девушка первой обратила внимание на дрожавшего от холода американского лейтенанта и сказала, что ее гостям прежде всего необходимо сменить одежду.

Майор, извинившись, поручил лейтенанту Спарку отыскать для них в крепостных складах подходящее белье.

Через полчаса наши приятели появились в солдатской форме великой республики.

Этот импровизированный наряд был им очень к лицу, и они готовились поблагодарить коменданта крепости за быстро доставленные костюмы. Но, войдя в каземат, где был сервирован завтрак, они, пораженные удивлением, остановились у порога.

Они рассчитывали найти наскоро накрытый стол, скудный и спешно приготовленный завтрак, как это полагается на бивуаках.

Но их глазам представился роскошно сервированный стол, сверкающий хрусталем, уставленный великолепной посудой и изысканными блюдами. На обшитой чудным венецианским кружевом, вышитой скатерти было разложено старинное серебро с вензелями.

Но взоры гостей выражали нескрываемое изумление не перед полной вкуса роскошью: их поразило изобилие растений, украшавших стол.

Как! Эти редкие яркие цветы, нежная листва, эти нежно-зеленые пучки злаков, покрывающих кружево – здесь, на бесплодной земле Мидуэя, на этой скале, где среди гранита нельзя было найти ни одного кубического метра поросшей зеленью земли!

– Ах! – не мог не воскликнуть француз.

– Право, дорогие гости, – обратился комендант к молодым людям, когда они уселись по обе стороны молодой хозяйки, – позвольте мне, пользуясь вашим изумлением, сказать вам, что моя дочь заслуживает это удивление больше меня. Это ей пришло в голову воспользоваться вашим кратковременным отсутствием и украсить стол так, как мы делаем это к празднику Рождества и во время некоторых семейных торжеств!..

– Но ведь это чудеса! – бормотал Морис Рембо. – Такой резкий контраст между пустынностью острова и этой роскошной растительностью!

– Вы думаете, каким образом эта богатая, роскошная растительность могла здесь завоевать себе право гражданства? Это дело рук моей дочери, гордящейся своим хозяйством и страстно любящей садоводство. При отъезде из Сан-Франциско, зная, что я ни в чем не могу отказать ей, она не давала мне покоя до тех пор, пока я не согласился нагрузить специально приспособленную парусную лодку нашим богатым калифорнийским черноземом. Тотчас после приезда она устроила в специально защищенном уголке садик и теплицу, за которыми ухаживает с любовью. Я должен вам сказать, что вчера мне пришлось воспретить ей выходить в то время, когда бомбардировка перевернула все вверх дном на нашем правом фронте. Она собиралась выйти под предлогом, что ее висячие сады расположены на противоположной стороне!

– Не было никакой опасности, папа! Вам хорошо известно, что бедные растения требуют аккуратной поливки при закате солнца. Я страдаю их страданиями!

– Сударыня, – оживленно заметил молодой инженер, – если я могу рассчитывать быть чем-либо полезным на этом утесе, где вы находите возможным устроить маленький рай, то я горячо просил бы вас возложить на меня ежедневный труд поливки. Я также обожаю цветы и умею обращаться с ними, а ваши цветы так хороши!

– Если бы моя дочь могла высказать вам свои мысли так же откровенно, как передала их мне, – рассмеялся майор, – она сказала бы вам, что этим, быть может, излишним для завтрака в осажденной крепости, убранством она хотела отдать дань уважения вашей родине, господин Рембо! Я вам выражу эту мысль яснее в тосте, который с разрешения господина лейтенанта Форстера я провозглашу прежде всего.

И, встав, он поднял стакан очень высоко и сказал серьезным тоном, в котором слышалось волнение:

– Господин Рембо, я пью за наше общее отечество, за благородную, прекрасную Францию, богатую в своих стремлениях, деятельности и надеждах.

Затем он обратился к лейтенанту:

– Теперь, мой дорогой гость, пью за мою вторую, избранную мною, родину, за великую и прекрасную Америку, где мои предки два века тому назад породнились с вашими!

Лишь только старый офицер уселся, Морис спросил очень быстро, с блестящими глазами:

– Соотечественник? Следовательно, господин майор, мисс Кэт французского происхождения?

И молодой человек не сомневался в этом больше. Как он не угадал этого раньше?

Это был, несомненно, тип полковника одного из французских полков с фигурой старого солдата, твердой и решительной походкой, седыми закрученными вверх усами и сверкающими, веселыми, серыми глазами.