Ястреб в огне

Би бежит дальше, минуя поворот коридора, к лестнице, взлетает наверх и пинком распахивает дверь, слетающую с ненадежных петель. Смутный силуэт на краю крыши, еще одна черная вспышка. Би пригибается, уклоняясь, хватает выломанную дверь, вращается на месте и бросает ее в неизвестного.

Силуэт приседает, исчезая за краем крыши, совсем близко, мелькает на фоне выпуклой черепицы мансарды, трескающейся под ним. Би прыгает следом, неизвестный оборачивается, и она с разбега бьет его коленями в грудь.

Они падают во двор, в твердую серебристую пыль. Тусклый силуэт отлетает в угол, прочерчивая глубокую борозду в мостовой. Би приземляется, словно кошка, на четвереньки, и тут же вскакивает.

Силуэт обретает форму. Черная броня, сплошь покрытая чешуйками, знакомые очертания доспеха. Воин, которого Би назвала инфильтратором, отталкивается спиной от стены, и встает.

– Здравствуй, Ребекка Ли. – Говорит он, механический голос приглушен до шепота. – Хочешь поговорить?

– Загадок стало меньше? – Отвечает Би. Синие линии скрещиваются вокруг фигуры инфильтратора, образуя подвижные узоры, сопровождающие каждое его движение. – Что ты успел узнать?

– Тот, кто вызвался помочь тебе – не человек. – Отвечает механический шепот. – Я не знаю, что он такое, и кто стоит за ним. Но не верю, что он может спасти вас. Рейдеры атакуют на рассвете, и ваши шансы не велики.

– Будешь смотреть?

– Моя миссия состоит не в этом. Барон Саймон искал ответы на мои вопросы, но ты убила его слишком рано. Когда Хокс падет, Атланте придется вступить в игру со многими неизвестными.

– Так вот в чем дело… Хокс – это пробный камень? Вы пожертвуете им, чтобы понять, кто направляет Руку и на что они способны?

– Не я принимаю решения. Рука – это больше чем кажется. И мне нужно знать, насколько.

– И вы готовы пожертвовать целым городом?

– Лучше один город, чем два или три. Я видел записи того, что случилось в Чикаго. Мне жаль…

– Думаешь, здесь будет лучше? Или люди, которых завтра будут убивать, созданы не из плоти и крови?

– У меня все еще недостаточно данных. Прости, но для Хокса мы ничего не сможем сделать.

– Вы просто боитесь, верно? Скажи своим хозяевам… а впрочем, мне нечего им сказать. Я собираюсь идти до конца, так что лучше уходи из долины – завтра здесь может стать очень жарко.

– Я слышал. Ребекка…

– Что?

– Удачи тебе.

– Убирайся.

Инфильтратор уходит – сворачивает в подворотню, как обычный человек. Он был – и вот его нет. Серебристая пыль оседает в воздухе, и кто-то кричит из окон наверху.

– Почему он все тебе сказал? – Спрашивает Мириам.

– Я могла убить его. – Отвечает Би. – А он мог и солгать.

– Нет, он говорил правду. И еще, ему было стыдно.

– Ты можешь это видеть?

– Да.

– Мне нужно поговорить с тобой об этом. И с этим… ты знаешь, где машинный двор?

– Сейчас. – Мириам чувствует Сломанную Маску, его рука касается ее, подталкивая и направляя. – Два квартала к северу от госпиталя, большой плоский дом, без входа, с наклонными стенами. Там есть ворота, шериф знает, как их открыть.

– Я буду ждать вас там, через двадцать минут.

– Мы выходим.

Глаза открываются, как во сне, который переходит в другой сон. Мириам сидит на кушетке, рядом со Сломанной Маской, и Арго, озадаченно рассматривающим ее. А горячий чай в стакане, зажатом в ее руке, почему-то стал теплым.

IV.

Зал убегал далеко вперед, сужаясь там, где из стен выступали ребра опор, покрытых множеством круглых отверстий. Хрупкие и ненадежные с виду, они удерживали бетонные плиты потолка, и свисающие с них механизмы, обвитые разноцветными кабелями в руку толщиной: черными, красными, серебристыми, теряющимися в черных металлических коробах. Дотронувшись до ближайшей опоры, Мириам почувствовала, что механизмы не мертвы. В машинном дворе что-то работало, тепло и вибрация распространялись по залу сверху, от редких желтоватых софитов, включившихся, как только они вошли в зал. Скрытое движение заставляло вспомнить город, по которому они шли всего несколько минут назад – еще спящий, но медленно начинающий бурлить в глубине, согласно приказам шерифа. По сонным улицам уже сновали патрули с выключенными фонарями, и стучались в дома, взводы гвардейцев сопровождали молчаливые группы горожан.

Тихое движение хорошо настроенной машины, хаос, под своей поверхностью скрывающий выверенный порядок.

– Здесь есть несколько ловушек. – Сказал доктор, перебрасывая тумблеры на неряшливо собранном пульте, свисающем на многоцветной косичке проводов с потолка, рядом с толстой металлической дверью, через которую они вошли. – Я отключу все, что знаю. Не думаю, что Саймон сделал что-то специально против меня.

– Вы хорошо его знали? – Спросила Би, оглядывая зал.

– Я так думал. – Ответил доктор. – Поздно об этом говорить.

Мириам сделала несколько осторожных шагов, остановившись там, где заканчивался бетон пола, и начиналось пластиковое покрытие – зеленоватая плитка, приподнятая над полом на высоту одной ладони, и скрывающая под собой переплетения проводов и труб.

– Что у него здесь было? – Снова спросила Би. – Зачем столько коммуникаций?