Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Значит, Вероника, муж твой лоханулся с отелем. А как же форины? Дайверы. Мне Беляш порассказал. Я к поселку отношения не имел, до некоторых событий. Сейчас вот вхожу в курс дела. Мне все интересно. И дружить со мной — выгодно. Ты своему водолазу можешь быть очень полезна. Через нашу с тобой дружбу.

— Да? Чтоб он думал, я с тобой сплю, а за это ты нас, как это там называется — ну, не трогаешь, в общем?

Токай кивнул.

— А почему нет-то? Не у каждого такая полезная жена бывает. Ценить должен. Хотя я тебе скажу, раз уж хорошо едем — за баб такие дела не делаются. А если кто рассказывает, то это брехня. Бабу всегда отдельно можно попользовать. Взять, что дает, пока думает — ах, я на подвиг пошла, а с мужа слупить на полную катушку.

— Что ты мне это рассказываешь? Секреты профессии выдаешь…

— А кто тебе поверит? Девки — никогда. Они, я уж говорил, меня любят, — Токай рассмеялся, поблескивая зубами. По салону от него плыл вкусный запах хорошего одеколона и вымытых волос. Новой кожи от скрипучей куртки. И никакого спиртного, никаких сигарет. Нике сразу захотелось покурить. А он все говорил.

— Они за меня сами отмазки придумывают. И поводы, чтоб повеситься на шею. Иногда не знаю, как и отогнать. Илонка вот, приезжаю, у квартиры сидит, курит. Пришлось впустить. Не хотел, чтоб табаком не провоняла мне хату. Так плакать стала, ну думаю ладно, утром отклею.

А на ночь — зачем. Спать теплее с ней. Чего фыркаешь?

— Да ничего. Ты верно сказал — мы в разных мирах.

— Я? Или ты это говорила? Да неважно. Сейчас я тебя поймаю, милая.

Смотри, я о себе говорю открыто и смело. А ты в ответ только фыркаешь. Я ж знаю, что в голове. Верность. Преданность.

Беззаветность. Чувство долга, едит его. Чему еще там в пионерии учили? А теперь тебе и заикнуться стыдно, вместо слов одно фыр-фыр.

А мне вот не стыдно. Он поднял руку и выставил указательный палец.

— Потому что я всегда честен. Телкам сразу говорю — ты у меня одна никогда не будешь. Я одновременно с тобой еще десяток трахну. Хочешь так — вот койка. Не хочешь — мотай и не трогай меня.

— И что? Нет таких, которые мотают? Рука снова опустилась на баранку.

— Есть. Угадала, бывают такие. Но! Сначала каждая все же пробует.

А вдруг думает, я его захомутаю. Ну и только себе лишних неприятностей получают. Слезы, упреки. А где сели, там и слезают.

— Это аморально, — Ника почувствовала, как щеки заливает краска. И разозлилась. Да что за время такое! Он прав. Хотели космонавтами, а мечтают — в рэкетиры. Мечтали балеринами, а нынче — валютными проститутками.

— Точно! Вот еще словечко — мораль, — издевательски протянул он. Ника пожала плечами. Пусть болтает, все лучше, чем будет расспрашивать о состоянии их бизнеса. Но, будто услышав ее мысли, Токай снова заговорил о Беляше.

— Вернемся же к нашим баранам, Вероника. У меня есть мозги и потому ваш отельчик мне тьфу, если, конечно, вы там не ныряете, разыскивая немецкое оружие к примеру, или древнее золотишко. А я это обязательно проверю. Но я первым парнем на деревне не собираюсь быть, у меня планы глобальные.

— В горсовет пройти? — Ника вспомнила рассказ Тины.

— Это мелко. Есть органы управления и повыше. А вот Беляш, он как я сказал — тупица. И баран. Он вас будет прессовать по полной. Пока не выжмет все до последнего гроша. И насрать ему будет, что через пару лет от вашего дома один развалины останутся, Беляш дальше своего конопатого носа не смотрит. И сам себе прав. Такие долго не живут.

— Зачем ты мне это?

— Загрустила? Водолаза жалеешь? Правильно делаешь. Объясню зачем. Он повернул белеющее лицо.

— Если нищие, но с аквалангами, то это же маслице, Вероника. В Азове реально можно много всего найти нужного. У меня девочки есть в местном музее, я карты достану. Пусть твои мужики поищут, где чего найдут, и поделим. Прикинь, какой можно бизнес закрутить! А куда сдавать золотишко и всякие горшки, тоже найду. Сразу за бугор будем отправлять, за баксы. И снова четкий уверенный профиль покачивался в рассеянном свете, идущем от заснеженной степи. Нике стало страшно. Получается, с одной стороны белобрысый жадный Беляш, а с другой изворотливый хитрый Токай.

— И с Беляшом тогда никаких проблем не будет. Обещаю.

— Ты об этом хотел с мужем моим говорить?

— Ага. Думал сам подъехать, выбрать время. Да Беляш со своей сукой устроили разборки, вот я и появился по случаю.

— Как ты ее. А мне она говорила… — Ника запнулась, думая — черт, а знает ли он, что Ласочка была в доме? Ночь и день жила, считай.

— А-а, ты все же ее прятала тогда? Да ладно, не жмись.

Проболталась. Значит, Беляш уже в курсе — и где у вас что лежит, и где что стоит. Сочувствую. А что сукой назвал, так она и есть — сука. Вот ты про мораль вякнула. В лице нашей Ласочки увидишь ты совершенную, полную, природную аморальность. Ее в зоопарке показывать надо, в клетке с двойными прутьями. Он рассмеялся. И напомнил:

— Так что она там про меня-то?

— Сказала — у вас с ней любовь.

— С ней? — Токай бросил руль и шутовски закрылся руками. Джип вильнул, выбивая с обочины снежный фонтан. Ника от неожиданности нервно расхохоталась. И смолкла.