Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

- А ягнята? А кров? То есть кровь? – спросила Ника, подозрительно глядя в отчаянное лицо.

- Чтоб страх! Сама так хотела! Ты к тети Вали пришла, да? Говорила там! Чтоб никто не лез у вас тут. А я понял. И сказал. А после ходил все время, махал руками, показывался. Чтоб страшно! А он мне – морда, морда…

Он шмыгнул, но героически сдержался, только большой рот искривился, как у детсадовца. Опустил стриженую голову, за которой болтался скинутый капюшон.

Ника села, ослабнув коленками. Прижимая к себе щенка, смотрела на черный ежик волос и пылающие уши.

- О-о… так ты значит, как на работу? Ходил тут, пугал всех. Старался…

И захохотала, покачиваясь и тряся мокрой головой. С волос посыпался налипший песок.

- Ой, я не могу, я щас, оййй, супермен! Бэтмен деревенский. Ходил, махал, значит руками… Охранял. Вы меня убьете, ну честное слово! Пашка! А ты где же был, защитничек? Я тут орала, чуть не уписялась со страху. Ты дрых, что ли?

- Ничего не дрых, - скованно отозвался Пашка и вдруг заинтересовался бакланами, что покружившись, испуганные воплями в бухте, снова рассаживались по скалам.

Ваграм гыгыкнул. И похвастался:

- Я убежище знал. Сразу знал. Я следил тайно. Думал, чего сидит? А сегодня, я Фаню принес. И сделал чучел. Чтоб он ушел, за чучелом. Он и ушел.

- Паш? – с интересом спросила Ника.

Пашка зыркнул глазами к началу тропы. Там на песке валялась комком старая истрепанная кофта, бессильно откинув черный капюшон.

- Чего вы ржете? – рассердился Пашка, - ну, да, я сижу и тыц, камушки посыпались. Смотрю, сверху там, на дальней скале маячит. Ну, я и… покрался. Побежал потом. А эта мор… этот твой бэтмен, он старье на палку нацепил.

- Ы-ы-ы, - Ника стиснула коленки, - еще один герой! Следопыт! Покрался. Фу, ну вы черти.

Обратно шли втроем. Пашка тащил на плече конфискованный у Ваграма старый глянцевый плащ, хмурил брови с досадой, но слушая, как Ника пытает мальчика вопросами, время от времени не мог сдержаться и хохотал, сгибаясь длинным телом.

- Ваграм, а почему Фаня? Он же, - Ника бережно покрутила щенка, - мальчик вроде?

- Нафанаил, - важно сказал даритель и, вздохнув, признался, - я думал, эта… ну, девочка. Я мешки таскал у Николы Василича. Он обещал. Чтоб су… девочку дать. Я тогда решил – Фаина. А после всех продал, вот отдал, потому что черный и с пятном. Его не купили.

- Ого, - Пашка перекинул плащ на другую руку, - Так то Василича суки щенок? Лабрадор, Ника. Ну то знатный пес. Теперь тебе никакие кипишоны не страшны.

- Ваш знатный Фаня на меня только что написал!

Вечером на веранде, обкормленный ужином Ваграм пил чай, пылая щеками и отдуваясь. Фотий крутил свою чашку, смеялся, слушая, как Ника и Пашка в лицах рассказывают историю поимки черного Кипишона. Поставив чашку, подытожил, сурово глядя на компанию светлыми глазами:

- Я так понимаю, никакого покоя мне с вами не будет. Никогда. И помереть спокойно тоже не дадите. Я б тебя, Павел, вздул, как следует, за твои дурацкие планы. И ты хороша, приманка значит. Пока я тут в поте лица, вы маялись фигней.

- Пап, да ладно тебе, - расстроился Пашка, - ну все ж получилось.

- А я и сам хотел, - заявил Ваграм, отодвигая пустую чашку, - я Фаню нес, чтоб сказать.

- Так… - Фотий побарабанил пальцами по пластику стола, - а скажи мне еще, супермен степной, канаву тоже ты копал?

- Ну… я… Я хотел, чтоб хорошо! Дядя Фотья, я же видел – ушла вода, а ты, вы, то есть. Ну, я немножко совсем, там, где родник, и камнем приткнул. И когда ливень, я шел, сделать, как надо!

Фотий покачал головой. Ливень. Чудовищные те хляби, когда он бегал по берегу, разыскивая пропавшую Нику. А перед тем уходил ночами, чтоб вырыть для грунтовой воды новое русло. Оказывается, помогал ему этот тощий мальчишка, с торчащими ушами-локаторами. А он обругал Веронику. У нее были совершенно круглые глаза…

- Вы о чем? – Ника смотрела с требовательным интересом, держа на коленях спящего Фаню, гладила толстую вздрагивающую спинку.

- Никуся, смешки-смешками, а герой Ваграм сильно помог нам избавиться от беляшовского дома. Спасибо тебе, ночной копатель.

Ника уставила в мужа палец.

- Ты бегал рыть канаву? Черт, а я уже всех дамочек перебрала, все примеряла их. К тебе.

- Ревновала? – Фотий хлопнул рукой по столу и захохотал, - ну, вот же женский ум. Если муж ночью куда исчез, то обязательно в чужую койку?

- Ну, - независимо сказала Ника, - ну… ну, да. А что? А ты не ревнуешь, что ли?

- Ну, вас, - рассердился Пашка и встал, - я спать, завелись, ревнуешь, не ревнуешь… Ваграм, пошли, я тебе халабуду открою, чего шататься по степи ночью.

- Я не ревную, - свысока заявил Фотий, беря пирожок, - я думал, ты ходила канаву копать, для меня!

- Фу, какие вы неромантичные, - расстроилась Ника, - кошмар! Ваграм, не уходи с Пашей! А скажи лучше, ты для чего это все затеял? А? Только честно-честно скажи!

Мальчик, топчась у стола, замер, опуская голову. Все замолчали, с интересом ожидая ответа. Снаружи пели сверчки и тихо смеялись на верандочках у номеров сонные люди.

- Ладно, - сжалилась Ника, - не хочешь, иди уже.