Яуза (СИ)

   Нельзя было не заметить, что все вокруг имело идеальные геометрические формы. По бокам дорога уходила под углом девяносто градусов вниз, а после начинался такой же совершенно ровный участок коричневой земли, но с еще более неудобным для ходьбы, скользким, покрытием. Свернув с дороги, Скуратов быстро наткнулся на вертикально уходящюю вверх стену одного из зданий. Дотронувшись рукой, он почувствовал какое-то напряжение, стену словно бил озноб. Он наклонился рассмотреть ее поближе, практически уткнулся в нее носом, и увидел, что поверхность стены представляет собой плотную, мелкую сеть, в каждой ячейке которой сталкивались миллионы крошечных черных тельц, чтобы на доли секунды составить из себе подобных тонкие узоры нити, разрыв на части которых казался единственной целью этой коллективной работы. Вся сеть была как бессчетное количество экранов, транслирующих профилактические помехи.

   Бродя по темному, как вечность, миру, избавленный от необходимости дышать и питаться, Скуратов через некоторое время ощутил несвойственный ему прилив сил, его раздирало любопытство. Он назначил центром этого мира свое неподатливое тело. Он тщательно ощупывал и просматривал пространство вокруг себя в поисках чего-то ненадежного, ненужного, просто оставленного здесь по ошибке, улавливал малейшие признаки, намеки на будущие изменения и разрушения -- трещины, обломки, колдобины или холмики - чтобы проверить на идеальность этот колодец. В конце концов, его заинтересовало: что он сейчас?

   Он вздрогнул от неожиданности, когда увидел слабое мерцание света чуть в стороне, по левую руку. Свечение было бледным, бессильным, оно, может быть, могло и должно было уже погаснуть, не принеся никому беспокойства. Скуратов поторопился к этому маяку, пока мерцание не оборвалось. Правую ногу он уже едва волочил за собой. Не мог точно вспомнить: это с ним продолжается уже некоторое время или только началось.

   Тело лежало на боку, подтянув колени к груди. Это была женщина. Раньше была. По всей ее спине были видны расплывшиеся синяки, они были грозовыми тучами на желто-коричневом небе ее сухой, выдубленной кожи. Живот вздулся, не было пальцев на руках и ногах, за исключением одиноко торчавших больших. В ее груди наливался, рвался наружу, нятягивая кожу изнутри, небольшой шар молочного света. Лицо женщины скрывали длинные рыжие волосы с грязными колтунами. Похоже, что гуляла она тут давно. Подняв волосы, Скуратов долго, растерянно смотрел ей в глаза, потом сел рядом, положил ее голову себе на ноги. Он неторопливо гладил ее по голове и ждал, как безропотно ждут того момента, когда память снова покинет эти места. У женщины оказалось лицо его матери. В одно мгновение он узнал его , но еще успел увидеть и понять, что это - незнакомая ему женщина, совсем на самом деле не похожая на его маму, которая просто по какой-то неизвестной причине носит ее лицо. Самозванка успела здорово его напугать. Но уже мрачное озарение только гулко бьется эхом где-то у Скуратова внутри, покидая его, и он по инерции нежно гладит женское мертвое тело еще дрожащей рукой, уже не помня, чем он был взволнован всего минуту назад.

   Скуратов перевернул женщину на спину, положил на дорогу, отошел на два шага -теперь столб света извергался вертикально вверх, выше, чем можно было разглядеть. Внутри него не было летающих частиц пыли, на свет не летели насекомые, только спокойная, могущественная белая река, руслом своим разделившая черную твердь. Плотный занавес тишины в голове Скуратова разорвал звук лопнувшего стекла, как от забытой банки старой закрутки. Мальчик упал от неожиданности, и отползал от женщины спиной вперед, неловко перебирая руками. Он видел, как на ее теле расходилась кожа, очень быстро, от шеи к низу живота. Весь столб света как будто втянуло обратно в нее, он лежал в ее распахнутом животе, как только распакованный из коробки плотный мяч. Лицо ее превратилось в маску из плохо сшитых друг с другом морщин. Мелькнула маленькая серая тень, Скуратову показалось, что это птица, и что она вылетела из разорванного тела. Он захотел встать и подойти ближе к шару, чтобы попытаться разглядеть эту тень, если она еще раз появится на свету. На недолгое время стало видно совсем как днем. Шар созрел большим, горящим яростным огнем плодом. Взрывом мальчика отбросило далеко в темноту.