Явление

— Виктор, у вас может быть большое будущее, но чтобы достичь его, вы должны понять, что публичный человек должен говорить только то, о чём он сам думает и во что верит или, хотя бы верить в то, что он говорит. Это дает ему свободу самовыражения и убирает внутреннего цензора.

Виктор Филиппович навсегда запомнил эти слова и начал тренировать такую внутреннюю позицию, при которой свои мысли всегда можно было смело высказать вслух в любой аудитории. И неожиданно выскочившая сейчас язвительная мыслишка явно была окрашена пораженческим сарказмом, который никогда нельзя допускать руководителю. Виктор Филиппович был вынужден констатировать, что у него появилась какая-то внутренняя проблема.

Ещё учась на первом курсе, Виктор решил поучаствовать в конкурсе рефератов по общественно-политическим наукам, он выбрал тему «Роль личности в истории на примере выдающихся революционеров». Наверное, главным мотивом этого решения была возможность попросить старую большевичку стать научным руководителем реферата. Он решил подойти с этим вопросом к ней в курительной комнате.

— Чем обязана такой чести? — спросила она в ответ.

Виктор напрягся, он понимал, что фальшь здесь не уместна.

— Я вами восхищаюсь! — вдруг выпалил.

— Не вы первый, но скорее всего, последний, — абсолютно серьезно парировала она, — я вижу, что вы сегодня более искренни, чем были на экзамене.

Виктор покраснел, он впервые встретился взглядом с серыми глазами большевички. До сих пор он помнит легкие морщинки под её глазами, длинный нос с горбинкой, гордо нависший над тонкими губами, слегка вьющиеся от природы седые волосы.

— Хорошо, Виктор. Я, правда, завтра улетаю в Москву, один театр попросил меня стать консультантом в новой постановке. Позвольте, я выкурю ещё одну сигарету. Вы знаете, скорее всего, два азбучных феномена: первый называется импринтинг — только что вылупившийся из скорлупы утёнок считает своей матерью любой предмет, который ему предъявили; а второй феномен — это красные флажки, которые расставляют для загона диких животных. Эти приёмы с древних веков используют эксплуатирующие классы для управления народами. Элиты, перед которыми встала задача формирования государств, были вынуждены создать исторически-культурный код, иначе бы государство всегда строилось только на одном насилии. В итоге общество получило стабильность, а государство стало гарантом безопасности. Вы, Виктор, думаю, знаете банальные истины, что обмануть человека можно только при условии, что он об этом не догадывается, такое же правило действует и для управления людьми. Только, если для обмана человеку требуется показать «конфетку», то для управления — снять с него ответственность за будущее и взять её на себя. И лишь небольшое количество пассионариев невозможно обмануть, и они идут либо в правящий класс, либо в революционеры. Революционная ситуация, поэтому, всегда возникает в «верхах», а сам народ-богоносец, как отмечал ещё Бердяев, способен только на бунт. Бунт сопровождает революцию, но революция — это не бунт. Революция состоит в уничтожении «жрецов» старого кода и в провозглашении новой идеологии. И это — апофеоз революционера-вождя, революционера-трибуна, революционера-организатора. Когда большевики взяли власть, то веру в бога подменили на веру в светлое коммунистическое будущее, а вместо красных флажков создали кодекс строителя коммунизма. Интересно, что в 1918 году предлагалось заменить прогнившее православие исламом, но Владимир Ильич эту идею категорически отверг. Но этот мой пассаж, Виктор, естественно не для реферата. А пока пишите реферат, пишите, как я вас учила — только то, во что верите, но знать всегда нужно больше написанного. И ещё, молодой человек, я вам скажу: учите иностранный язык, дворяне были не далеки от истины, когда считали рабами тех, кто не знал иностранных языков.

Старая большевичка в дальнейшем сыграла с Виктором Филипповичем такую же неожиданную шутку, как Пушкинская пиковая дама с Германом. Уже будучи женатым и имея сына, он встретил свою вторую и настоящую жену Аделаиду, как две капли воды похожую на молодую «старую большевичку». Целый год он пытался обратить на себя внимание, пока его настойчивость наконец-то не победила. В редкие совместные вечера в семье Самохваловых случается иногда лёгкое недопонимание: Виктор Филиппович начинает делиться философскими рассуждениями с Аделаидой, а она, улыбаясь, перебивает его фразой: «Виктор, ты опять считаешь меня самой умной».

Было у Виктора Филипповича золотое время в 90-х годах, когда к нему приходили серьёзные люди и предлагали сотрудничество в проведении выборной кампании мэра. Люди то были серьёзные, но говорить с народом не умели, а Виктор Филиппович мог говорить часами и на любые темы. Но теперь всё изменилось, «говорение» с народом уже не является достоинством, а скорее, даже недостатком и не каждому позволено. Мэр теперь не политик, а завхоз.