Явление Пророка

– Конечно, я им сказала, что никуда без тебя не поеду.

Борис попробовал возразить:

– Подумай о детях! Они уже травмированы моими арестами, угрозами ГБ. А разве не ради детей мы затеяли всё это?

Но Инна только отрицательно качала головой:

– Нет, ни за что! Без тебя не поеду…

– Если ты их не увезешь, где гарантии, что завтра Мишу снова не изобьют? Или Маришу? От Ищенко всего можно ожидать.

– Нет, даже не думай!

– А уехав, ты оттуда будешь добиваться моего отъезда…

– Нет, Боря. Я буду голодать, ты будешь голодать – они нас выпустят вместе…

Файл № 55. 2024 год, США

Генералу Дену Шифтеру, директору ЦРУ

Срочно, секретно

06/17/24

РАПОРТ

По сведениям нашего источника в Иерусалиме, вчера, 16 июня 2024, Генеральному инспектору израильской полиции поступила запись прослушивающей аппаратуры, тайно установленной в резиденции премьер-министра Мириам Новак ее личной парикмахершей. В 0:17 минут, в спальных покоях г-жи Новак состоялся ее разговор с мужем Гершем Новаком, дирижером Иерусалимского симфонического оркестра, вернувшимся в этот день из США. По словам источника, который видел эту запись, разговор был следующий:

МИРИАМ НОВАК:

– Барух ашем[15], ты вернулся. Устал?

ГЕРШ НОВАК:

– Очень.

МИРИАМ НОВАК:

– А на сцене ты выглядел молодцом.

ГЕРШ НОВАК:

– А ты смотрела концерт? Здесь же был полдень, разгар твоего рабочего дня!

МИРИАМ НОВАК:

– Если мой муж дирижирует в Линкольн-центре, как я могу не смотреть?

ГЕРШ НОВАК:

– Ну, и как тебе?

МИРИАМ НОВАК:

– По-моему, замечательно. Этот Залман Твери просто супер.

ГЕРШ НОВАК:

– Супер-то супер, но…

МИРИАМ НОВАК:

– Конечно, он не Ростропович. Слава был равен Шнитке и играл Концерт, который Альфред ему посвятил. А Залман этот Концерт исполняет.

ГЕРШ НОВАК:

– Вот именно. Слава был велик, а Залман просто супер.

МИРИАМ НОВАК:

– Но тебе не в чем себя упрекнуть. Оркестр был…

ГЕРШ НОВАК (перебивая, смеется):

– Тоже супер! Ладно, хватит о музыке. Ты не представляешь, что со мной делали американские журналисты! А всё из-за…

МИРИАМ НОВАК:

– Генетического оружия. А ты не представляешь, что со мной делают израильские журналисты!

ГЕРШ НОВАК:

– В номере я просто выдернул телефон. Но мобильный я не мог выключить – вдруг ты позвонишь…

МИРИАМ НОВАК:

– Я понимаю, дорогой. Меня тут тоже рвут на части. По-моему, мне уже позвонили все на свете – из Белого дома, с Даунинг-стрит, из Кремля и Пхеньяна!

ГЕРШ НОВАК:

– Все, кроме твоих братьев.

МИРИАМ НОВАК (после паузы):

– Ты думаешь?

ГЕРШ НОВАК:

– Ты тоже так думаешь. Просто не будем об этом говорить. Во всяком случае, в доме. И выключи свет. Я уже сплю…

Файл № 56. 1979 год, СССР. Москва, аэропорт «Шереметьево»

– Эй, вы! Как вас там? Фельдман? Идите к четвертой стойке, вас там будут досматривать!

Сутулая старушка Фельдман, вытягивая, как черепаха, тонкую шею из худеньких плеч, волоком потащила к таможенной стойке два тяжелых фибровых чемодана. Но, когда дотащилась, веселый таможенник в сером кителе крикнул своему коллеге через зал таможенного досмотра:

– Алеша, я занят, возьми ее себе! Идите к первой стойке, Фельдман! Живей, живей!

Старуха снова впряглась в свои чемоданы, но у нее уже не было сил сдвинуть их с места. А из-за каната, перегородившего узкий вход в таможенный зал, растрепанная женщина кричала:

– Мама, брось эти чемоданы! Брось! – и налегла на канат. – Пустите, я помогу ей!

– Провожающим сюда нельзя, – встала на ее пути суровая грудастая дежурная в таможенной форме: кителе, юбке и хромовых офицерских сапогах.

Тем временем старуха Фельдман сдвинула с места один чемодан и, напрягаясь, толчками стала двигать его к первой стойке. Там работал таможенник, которого боялись все эмигранты, хотя называли его только по имени – Алеша. Он был русоголов, голубоглаз, с юношеским пушком на розовых щеках – просто царевич из русских сказок. Сейчас перед этим Алешей лежала груда детской одежды и открытый саквояж, а сбоку, в двух шагах, на второй стойке – еще один распахнутый чемодан, и над ним стояла женщина-инспектор – тоже молоденькая, не старше двадцати трех. Вдвоем они вели досмотр багажа Инны Левиной, которая была тут же в рыжей потертой куртке из кожзаменителя и стоптанных сапогах. Рядом с Инной стоял ее сын Миша, а к ногам жалась худенькая Мариша, она держала в руках облупленный черный футляр скрипки-четвертушки.

– Идите сюда! – властно позвал Инну Алеша, вынимая из ее саквояжа очередной пакет. – Это что у вас?

– Это лекарство для ребенка.

– Лекарства вывозить нельзя.

– Левина, идите сюда! – тут же, без паузы, включилась таможенница за вторым столом, вынимая из второго чемодана коробку со стиральным порошком. – Это что?

– Это стиральный порошок, вы же видите.