Явление Зверя

— Сгинет клан Скорены! — закричали Волки грозно потрясая своим оружием.

— Ну, а сегодня хватит крови. Пойдем доблестный витязь, нам надлежит еще оплакать своих павших. А потом в нашем горном лагере мы пиром отметим славную победу над Скореной. Мы будем есть мясо, пить вино и слушать Песнь.

Глава 12. ИНГРЕНД

Гроза, нагонявшая путников, так и не разразилась. Прошли стороной черные тучи, отгремели где-то сбоку, только редкие капли упали на дорогу, даже пыль не прибили. И очистилось небо и снова жаворонки затянули свои нескончаемые напевки.

Похоронили старого Мунгрема возле дороги, где встретил он славную свою кончину, со всею торжественностью, какая получалась по малости времени, без монахов и плакальщиц. Положили с ним в могилу меч и щит, ибо был он бесстрашным воином, не отступившем перед вражьей ратью, числа их великого не убоявшись, товарища своего в тяжелую годину не предавшего, стойко бок о бок с ним бившегося. Встретил он смерть самым, что ни на есть наищастливейшим для мужчины образом — в жаркой битве, с оружием в руках. Всякий из воинов клана Серой Волчицы видел и свидетельствовал, что спереди нанесен был роковой удар, грудью встречал он лютого врага, спины не показывал, в отступ не убегал. Потому в Валгале надлежит ему появиться, среди павших героев, вооруженным, равным им в славе своей.

А поганых Скореновцев, оставили на поле без погребения, слеталось уже голодное воронье с высот холмов, не даром прозывались те холмы Вороньими, много жило там черной птицы. Сбирались мракокрылые, еще и еще двигались в небе темные точки. Рассаживались на ветвях близких дерев, нетерпеливо кружили над дорогой, спесиво похрипывали — крук, крук, крук. И было это воронье карканье последней поминальной молитвой по надменному лорду и его кланщикам, прощаньем с непомерного честолюбия замыслами, нечестивыми намерениями Скорениными. А из-за кустов вторили этой хриплой молитве тявканье и визги лисиц ли, одичалых ли собак. Ждали трупоядцы, когда уйдут беспокойные люди, освободят простор для свершения природной тризны по естественному, от века суверенному, их праву. А ни к чему более кланщики Скоренины, что пришли в ущелье меж холмами пригодны уже не были. Все величие, по утру еще грозного властелина, вся ратная сила его присных, обратилась к вечеру падлой, сытью волчей. По заслугам и панихида.

Отыскали сыновья Волчицы и жирного Олвина, в ближних кустах свое белое тело прятавшего. И хотел Сигмонд, зла на него не держа, отпустить на все четыре стороны, да Ингренд мягко, но твердо настоял, что это Волков дело, кого к себе в гости звать. Вот и зовут они этого толстомясого, и он, толстомясый, пойдет, обязательно пойдет. Не нравилась Сигмонду строгая решимость предводителя клана, не нравилась слишком уж приторная Гильдина улыбка, да на своем упорствовать, выходило неприличным. Черт с ним, решил Сигмонд. В холмы идем, там, по крайней мере раков быть не должно.

Вот и плелся Олвин, ведомый суровыми кланщиками, в глубь Вороньих холмов. Холмы эти, по сути отроги Проклятых гор, вначале полого горбились среди равнинных пространств, но все круче и круче становолись их склоны, все диче и пустынней местность. Вскоре пришлось выпрячь коней из старой повозки. Закатили ее ратники в тупиковое ущелье, за кустами схоронили, ветками обложили, укрыли от нескромных глаз. Еще сгодится, на обратном пути воспользоваться можно, а вот вперед колесно не проехать. А скоро уже и и верхом небезопасно стало. Спешились, взяли коней под уздцы. Крутая, нехоженная тропинка опасно змеилась по кручам, осыпалась мелкими камнями, сухой землей. Среди жестких стеблей травы и вересковых зарослей серели каменными боками валуны. Союзный отряд все дальше уходил в безлюдье горной страны.

Поднялись на пологую вершину холма, впереди виднелся густой лес, туда и направлялись. С дерева у опушки раздался лихой посвист, ему ответили и на тропу спрыгнул лохматый паренек, о чем-то пререговорил с вождем и ловко взобрался обратно на свой наблюдательный пост, как сорокав свое гнездо. Зачирикал оттуда, заклекотал голосами лесных птиц. Из глубин леса эти звуки повторились, и совсем уже тихо и неразборчиво откуда-то из дали.

Так предупрежденный о счастливом возвращении своих, встречал победителей весь клан Серой Волчицы. Сигмонду показались эти люди изможденными, собравшими в себе многолетнюю усталость бездорожья, неприкаянности бесприютной. Исхудавшие тела укрывали одежды грубой выделки, но и те износились и оборвались. В глубине лощины стояли палатки, не такой уж надежный кров в осенние дожди, да зимние долгие метельные ночи. И еще, заметил Сигмонд, среди встречающих почти не было детей.