Явления умерших живым из мира загробного

И когда таким образом мысль моя и взор будто магнитом влеклись к Я-ву, какой-то почтенной наружности человек, неведомо как и откуда очутившийся позади меня и стоявший на некотором возвышении, обратил внимание мое в противоположную сторону. Я заметил, что южная стена, на небольшом протяжении, в части, примыкающей к просвету, медленно и грозно приподнимается. Вслед за тем в основании стены, на месте подъема или точнее зева, показался на мгновение свет, а внутри вертепа произошло колебание мрака.

А еще минута – и все пришло в прежний порядок. Как ни велико было в эту пору смущение мое, но все-таки я старался разгадать причину совершившегося передо мной явления.

Благодаря таинственному незнакомцу, томился я недолго. Со стороны его донеслись ко мне ответные на мысль мою слова:

– Это знак прихода новой пресельницы.

Обратясь спешно в ту сторону, внимательным взором искал я человека, который рисовался уже в воображении моем ангелом, свыше посланным; но поиск не привел меня ни к чему.

Я видел перед собой лишь безжизненную страшную пустыню.

Картина эта, с рядом предшествовавших явлений, до глубины возмутила душу мою, и я проснулся. И тут же взялся за перо, чтобы виденное передать письменно, с возможной верностью.

Отдельный оттиск

из Ярославских Епархиальных Ведомостей. 1870 г.

Душеполезные Размышленения. 1881 г.

Из дневника Евгения, архиепископа Ярославского, прежде Тобольского

В числе многих писем, оставшихся после смерти Ярославского Преосвященного Евгения, умершего на 94-м году жизни, сохранилось одно весьма интересное – касательно перемещения его из Пскова в Тобольск. В дневнике его об этом перемещении читаем следующее: «1825 г., июля 25-го послал письмо, которым просил, чтобы переместили в Тобольскую епархию, которая тогда была праздною». Какая тому была причина, ни в письме не объяснил и никому не открыл. Не было, впрочем, ни бед, которые все уже отвращены, не имел ни с кем и вражды или от кого-либо обиды, будучи со всеми всегда откровенным и искренним; и в последней своей проповеди перед Богом свидетельствовал, что он всем и всеми был доволен. Но бывают в жизни случаи и намерения, которых основа – одному только Богу известна. А что оно было достаточно и пристойно, этому тем более можно верить, что Евгений во всю свою долголетнюю жизнь никогда и ни о чем не просил, всегда Богу поручая свою участь.

Смерть преосвященного Евгения дает возможность снять печать тайны, поведать которую преосвященный Евгений не заблагорассудил в своем дневнике. Из письма его к одному иерарху, давно уже умершему, открывается, что причиной просьбы его о перемещении в Тобольск было таинственное видение. Вследствие этого видения преосвященный поспешил обратиться к первенствующему члену св. Синода митрополиту Серафиму с письмом, прося представить его к замещению Тобольской кафедры, но не открывая причины своей просьбы. Такое же письмо он писал к другому члену Синода, архиепископу Ярославскому Аврааму. Оба члена Синода были изумлены тем, что Евгений, неизвестно почему, просится из лучшей епархии в худшую и отдаленную, и отвечали ему отказом. Евгений снова обратился к ним с просьбой о ходатайстве перед Государем Императором о перемещении его в Тобольск, присовокупляя, что если и на этот раз получит от них отказ, сам будет просить Государя о перемещении в Тобольск. На этот раз Евгению удалось расположить помянутых членов Синода в свою пользу, но один из них, архиепископ Варлаам, просил Евгения объяснить ему конфиденциально причину настойчивого желания променять одну кафедру на другую. Евгений не скрыл от него этой причины в ответном письме. Вот что он сообщил: «Весь просвещенный свет смеется снам. Духовный регламент не велит производить в священники тех, кои верят снам. А я должен открыть, что не иная причина моего перемещения. Это, без сомнения, изумит Вас, но прошу выслушать, какого сорта мой сон.

Их было три – первый и второй через два дня, один после другого, третий после второго спустя три дня. В первом видится покойная моя матушка; сон очень ясен. «Я, – говорит, – пришла к тебе нарочно посоветовать, чтобы ты просился из псковской епархии». Много было разговоров и за, и против, но заключила она тем: «Я этого от тебя требую, и непременно требует польза души твоей». С сими словами она простилась со мной, и что потом было, не помню.

Проснувшись, я этим нимало не занялся. Спустя два дня видится мне отец, покойный же, коего я во сне никогда не видал, будто стоит у церкви на паперти и говорит: «Евгений, поди сюда». Я подошел; он меня благословил и поцеловал. Потом говорит:

– Была у тебя мать?

Я отвечаю:

– Была.

– Что же ты ее не послушал? Ее я послал к тебе.

– Зачем же мне из Пскова? Мне здесь хорошо.

– Для того-то и выдь, что хорошо, – этого требует польза души твоей.

– Куда же выйти?

– Теперь много архиерейских вакансий. Послушайся; прости же, мне время служить.