Язон четырех морей

Ужасная мысль пронзила Марианну. Не ждет ли ее то, что, по словам Элеоноры Кроуфорд, является судьбой всех княгинь Сант’Анна? Насильственная смерть, которая явится местью за «нарушение контракта»? Может быть, он действительно вызывает ее, чтобы казнить?.. Чтобы поддержать ужасную традицию его семьи?

Бесцветным голосом она проговорила:

– Я не хочу возвращаться туда, ибо я… боюсь тех людей!

– Никто от вас этого и не требует, по крайней мере в данный момент! Я уже ответил, что, сильно ослабев после перенесенной трагедии, вы были направлены приказом Императора на воды в Бурбон, где лечат не только ревматизм, но и женские болезни. Остается надеяться, что после полного выздоровления поездка состоится. Но дело сейчас не в этом: хочу поставить вас в известность, что у вас не так много денег, чтобы опрометчиво раздавать их, и что, если пока вам не грозит нищета, необходимо все-таки быть более экономной и не пускать на ветер то, чем вы владеете. На этом, моя дорогая, я хочу с вами попрощаться.

– Попрощаться? – воскликнула встревоженная Марианна. – Не хотите ли вы сказать, что вы… покидаете меня?

Это невозможно! Неужели ее верный Аркадиус мог настолько обидеться, чтобы оставить ее? И только из-за ее безрассудной выходки? Жоливаль не смог удержать улыбку, увидев, как она побледнела и ее большие ясные глаза затуманились слезами. Он склонился перед ней, взял ее руку и нежно поцеловал.

– Где же ваш здравый смысл, Марианна?! Я покидаю вас только на несколько дней и ради вашего дела. Мне пришло в голову, что гражданин Фуше, если он захочет взять на себя труд быть свидетелем и если Император захочет его выслушать, мог бы многое прояснить о своих бывших подопечных с набережной Малякэ. И поскольку я не решаюсь доверить почте письмо, которое, без сомнения, не дойдет, я и отправляюсь туда сам.

– Куда же это?

– В Экс-ан-Прованс, где наш герцог Отрантский отбывает изгнание в своем майорате. И я на него очень надеюсь. Кроме того, что он, безусловно, питает к вам расположение, он будет рад возможности подложить свинью Савари. Так что ожидайте меня спокойно, будьте умницей, и особенно никаких сумасбродств!

– Сумасбродства! Здесь? Но я, право, не вижу, какого рода сумасбродства могла бы я здесь сделать.

– Кто вас знает, – сделал гримасу Аркадиус. – Например, взломать дверь Императора.

Марианна покачала головой и, взяв своего друга под руку, чтобы проводить до двери, серьезно сказала:

– Нет! Подобное безумство я обещаю вам не учинять… сейчас, по крайней мере. Но вы за это обещаете сделать все быстро, очень быстро? А я наберусь мужества и терпения, ибо я уверена, что вы добудете нужное свидетельство. Я буду благоразумной. Буду только ожидать…

Но это оказалось гораздо трудней, чем Марианна себе представляла. Едва Жоливаль покинул Париж, в небе которого расцветали букеты праздничного фейерверка, как коварные лапки тревоги заскребли в душе молодой женщины, словно только присутствие ее друга могло изгнать демонов и предотвратить несчастье. И по мере того как шло время, становилось все хуже.

Запертая в доме Кроуфорда, где единственным развлечением были картинная галерея хозяина, к слову, очень хорошая, и меланхолические прогулки в саду, когда она ходила по кругу, как заключенная во дворе Сен-Лазара, Марианна видела, что ее мечты рассеиваются как дым на горьком ветру плохих новостей.

Прежде всего она узнала, что Император отказался принять вице-канцлера, и необходимо ждать результатов от письма, очень «дипломатичного», которое тот послал немедленно. Затем стало известно, что процесс Язона Бофора откроется в первых числах октября в суде присяжных Парижа. И в том, что уже назначена дата открытия, не было ничего хорошего.

– Судьи, – рассуждал князь, – похоже, спешат провести это дело, не утруждаясь новым Уголовным кодексом, изданным 12 февраля этого года, но входящим в силу только с января следующего.

– Другими словами, процесс завершится и Язон осужден заранее?

Талейран пожал плечами.

– Может быть, нет… но эти господа находят старый кодекс гораздо более… уютным, как говорят англичане. Всегда так утомительно удерживать в памяти новый текст!

В таких условиях легко было понять, что Марианна постепенно стала теряться в водовороте мрачных мыслей, которыми она могла обменяться только с двумя стариками, жившими в прошлом. И, как и предсказывал Жоливаль, она сделалась для своих хозяев идеальным поверенным в их прежних драмах, поскольку она сама переживала нечто подобное.

Однако, если она без особого интереса воспринимала воспоминания о Марии-Антуанетте, кроме касающихся ужасного периода, когда ее родители пошли на смерть ради королевы, Марианна охотно слушала истории Элеоноры, рассказывавшей только о Лукке и о странной семье, в которую судьбе было угодно ввести ее.