Язва на полставки

— Да мы поняли, — смеется Кира. Красотка как есть. Естественная и очень милая с этой своей копной кудрей в хвосте и яркими веснушками. — Тебя трижды за последний час звали, а ты вообще ни алле.

Час?

— Оу… Сорянчик, — только и могу извиняюще скривиться.

— Да без «бэ», — рыжик с довольной улыбкой машет мне тыльной стороной ладони, демонстрируя сияющее обручальное колечко на безымянном пальце. — Можешь, кстати, нас поздравить.

— Оу… — я кто, заведенная обезьянка с грохочущими тарелками? — Круто. Поздравляю. Когда свадьба?

— Мы пока думаем. Но, наверное, в сентябре. Хотели в августе, но не успеваем с приготовлениями. Ты приглашена, ты ж понимаешь?

— Спасибо. Будем надеяться, что осенью я ещё останусь здесь.

— А можешь не остаться?

— Если не наберу проходной балл очень вероятно. Так что со следующей недели буду бегать, высунув язык, и подавать документы во все институты, где есть кафедра «Искусствоведения». На всякий случай ещё на какого‑нибудь парикмахера сдамся. Чтоб хоть как‑то уцепиться. Вдруг место в общаге перепадёт.

— Брось. Будто я тебя выгоню, — хмурится брат. — Живи, сколько влезет. У меня всё равно две комнаты.

— Ну нет. Спасибо. Я хочу сама, — захлопываю скетчбук и убираю всё добро в рюкзак с бренчащими брелками. А‑а‑о‑у… Пыхчу, пытаясь подняться на ноги. Капец жопа затекла. Вызывайте массажистов, надо размять тесто.

— Хочешь учиться на искусствоведа? — молчавший до сих пор водитель Гелика выпускает вопросительное облако табачного дыма.

— Да, — мне не нравится его тон. Слишком снисходительный. Типа: «Ты? Реально? Ты же только и годишься, что кричать «свободная касса». — А что?

— Да ничего. Просто странно.

— Ничего странного, — вступается за меня Кира, от чего хочется её обнять. — Тома у нас знает абсолютно всё, что касается истории!

— Ну… далеко не всё, — делаю вид, что смущена, но мне приятно.

— Да всё‑всё. Она как ходячая энциклопедия. Ей бы гидом по нашему городу работать, на любой заковыристый вопрос ответит.

— Прям так и любой? — усмехается кривой усмешкой Дёма.

— Не любой, — я здраво даю себе оценку, так что не хочу утверждать того, чего нет.

— Любой‑любой! — не унимается Кира. — Она в прошлом году когда приезжала выдала столько инфы, о которой я и понятия не имела. Хотя живу здесь с рождения.

— Интересно, — прям вижу насмешливо блеснувшие в голубых глазах слова: «вызов принят». — И когда установлены эти львы? — пренебрежительный кивок на медного царя зверей.

— Ну нельзя ж так. Что за допр… — начинает возмущаться Даня, но я его спокойно перебиваю. Уж на это мне известно.

— В первой половине девятнадцатого. В тридцать втором. Николай І велел их установить по всему городу, так что точное количество львов никто не знает — это один из самых популярных образов животных, вошедший в моду со времён Петруши первого.

Ликую, видя неподдельное удивление на лице собеседника.

— Я же говорила, — хихикает рыжик, словно самолично уела скептика.

— Принимаю, — парень снова выпускает облако дыма и тычет пальцем в сторону светло‑зелёного здания с крышей цвета глины на той стороне берега. — А там что за задание?

— Отвечу, когда представишься. Я девочка воспитанная и с незнакомцами на улице не общаюсь.

— Но в машину к ним садишься.

— Только когда рядом брат. С ним маньяки не страшны.

Короткий кивок, видимо, даёт понять, что аргумент принят к сведению.

— Я Демьян, — представляется он. Ага! Так и знала. — Так лучше?

— Гораздо, — демонстративно скрещиваю руки на груди, как если бы он хотел обменяться рукопожатием. Вот только он не хочет, не планирует и даже не думает об этом. — Не кури, Демьян, будь любезен. Рядом дети. А то задние — дворец Петра II, при том, что он не прожил в нём ни дня.

— Она тебя сделала, Игнатенко, — хмыкает Тимур, косясь на недовольных мамаш и стекающийся к ним кумар. — И правда. Сместись. А то прям на людей.

С демонстративной ленцой тот послушно спускается на несколько ступеней, занимая то место, где я только что сидела. Вот гад! Своими грязными подошвами да по идеальной вытертой моей попкой поверхности. Я ж старалась.

— Так лучше? — равнодушно интересуется он, недокуренной сигаретой показывая, что дым теперь уходит в сторону Невы.

— Лучше. Спасибо, — благодарю я.

— Если мозги всё‑таки у тебя имеются, зачем себя изуродовала?

Офигеваю от наезда.

— Это каким образом?

— Превратила тело в раскраску, — кивок на мои татуировки. Сейчас, когда я босая, их прекрасно видно и на ногах. — Думаешь, это красиво? Это глупо.

Ну трындец.

— По счастью, твоё мнение меня мало интересует.

— Собственное психическое расстройство тоже? Ты хоть её своди провериться, а то скоро вся забьётся, — с последним обращаются уже к Дане, но хрен‑то там я останусь молчать. Чую, как пригорает.

— Это ты меня ненормальной сейчас назвал?

— Я никак не называл. Сама себя назвала, а я не отрицаю.

— Да нормально всё, чё ты прикопался? — не соглашается Кира. — Всё красиво и аккуратно.

— Что красиво? Эти каракули? Она ещё пусть язык разрежет, туннели вставит, кость в нос пропихнёт и юбочку из пальм сварганит. Будет не экскурсоводом, а клоуном.