Языческие шифры русских мифов. Боги, звери, птицы...

Я в небе летала,
Мир узнавала,
Я птица небесная, а не земная.
Есть род у меня, есть страна,
От отца Самрау я рождена,
Когда на земле было голо и пусто.
Отец мой искал себе пару.
Но на земле никого не нашел,
Из другого племени выбрать подругу,
Равную себе тоже не смог.
И тогда полетел он высоко в небо,
Желая возлюбленную найти,
Луну и Солнце повстречал он в пути,
Стал к ним присматриваться
И ласковым словом сразу обоих приворожил
И вскоре в жены себе взял,
Всем птицам главою стал
И зажил счастливо падишахом,
Не ведая горя, болезней и страха.
Две дочери у него родились,
Ничем они никогда не болели,
И отец до сих пор живет падишахом.
Отпустите меня, я к нему вернусь,
В пищу я вам все равно не гожусь,
Не режьте меня-я не съедобна.
Взяв воду из родника живого,
Тело мое мать омыла,
Потом в солнечных лучах искупала.
Имя матери моей — Койш.
Я же самого падишаха Самрау
Старшая дочь по имени Хумай.

Итак, Хумай, являющаяся у башкир сказочной птицей счастья, и лебедушка — одна и та же птица. И если предположить, что лунные узлы у башкир называли падишахом Самрау, то две дочери этого двоеженца — это олицетворения солнечного и лунного затмений. В эпосе в дальнейшем прямо указывается: «Хумай — дочь Солнца». Таким образом, мы находим здесь подтверждение того, что лебедь — аллегория солнечного затмения. Сестра Хумай — Айхылу, имя которой по-русски означает «Лунная красавица», также предстает в образе чудесной птицы Однако о какой породе, олицетворяющей, по-видимому, лунное затмение, идет речь, из русского перевода текста не видно.

Выбор этих водоплавающих птиц в качестве символов затмений, по всей вероятности, может исходить из их внешнего вида, от маленьких головок на длинной шее, которые в какой-то мере могут быть уподоблены змеям. В былине «Алеша Попович и Тугарин Змеевич» говорится:

Он, взявши, Тугарин, лебедь белую.
Всю вдруг проглотил,
Еще ту ковригу монастырскую.

Лебедь является олицетворением солнечного затмения, и весьма символично, что за столом у князя Владимира именно Змеевич проглотил лебедя.

Когда лебеди взлетают перед смертью к дарующему радость солнцу, то, как считают, они исполняют свою последнюю, «лебединую» песню Существовавшие в старину представления о смерти лебедя могут быть проиллюстрированы строками, приведенными в словаре О.В. Беловой (в редакции автора): «Лебедь есть птица морская долгими ногами и белыми крылы. Имать же обычаи и провидит смерть свою, и егда уведает яко имать умрети три дни преждь днь и нощь поет сладко, и тако поя издыхает, и сим образом поручается члком боящимся смерти зане той являет яко радуется о смерти своей, и тако поя и радуяся умирает» («Лебедь есть птица морская, с длинными ногами и белыми крыльями. Взять же обычаи: и провидит и смерть свою, и, когда видит, как начинает умирать, три дня прежде день и ночь поет сладко и, так поя, издыхает. И таким образом передает человеку, боящимуся смерти, потому что тот показывает, как радуется смерти своей, и так поя и радуясь, умирает»).

Лебедь упомянут среди двух десятков птиц, которых в соответствии с ветхозаветной книгой «Левит» Богом запрещалось употреблять в пищу.

Существовала, сегодня не очень понятная, философия шестерки божественных пар, которая в Древнем Риме проявлялась во время одного из торжественных ритуалов, когда для двенадцати богов и богинь выставлялось шесть лож. Одну из лож занимала пара Меркурий и Церера. Теперь Цереру называют хтонической богиней, богиней производительных сил земли, произрастания и созревания злаков, богиней материнства и брака, богиней подземного мира, насылающей на людей безумие. Одно время римско-италийская Церера сопоставлялась с древнегреческой богиней Деметрой. Церера изображалась в Древнем Риме летящей на лебедях, а следовательно, по мнению автора, была связана с затмениями. Из чего можно сделать вывод о возможной причастности к затмениям и ее напарника, Меркурия.