Языческий лорд

— Стиорра, должно быть, лет на десять старше Кнута Кнутсона.

— Ну и что? Он женится на ней не по любви, идиот, а ради альянса. Мы с тобой, лорд Утред, могли бы захватить весь этот остров.

— И что же мне делать с целым островом?

— Ты все еще на поводке у той сучки? — Кнут криво улыбнулся.

— Сучки?

— Этельфлед, — отрезал он.

— А кто держит поводок Кнута Длинного меча?

Он рассмеялся над этим, но ничего не ответил. Вместо этого он мотнул головой в сторону двери.

— А вот и другая твоя сучка. Ей не причинили вреда.

Человек, отправленный Кнутом, привел Сигунн, которая остановилась в дверях и с опаской осмотрелась вокруг, потом увидела меня на возвышении рядом с Кнутом. Она пробежала по залу, обогнула стол и обняла меня.

Кнут засмеялся над таким проявлением любви.

— Ты можешь остаться здесь, женщина, — сказал он Сигунн, — среди своих. Она ничего не ответила, только прижалась ко мне.

Кнут усмехнулся через ее плечо.

— Ты можешь идти, сакс, — сказал он, — но выясни, кто меня ненавидит. Выясни, кто захватил мою женщину и детей.

— Если смогу, — ответил я, но мне следовало лучше поразмыслить. Кто осмелится захватить семью Кнута Длинного Меча? Кто посмеет? Но я не подумал хорошенько. Я думал, что их захват наносил вред Кнуту, и я ошибался.

И там был Хэстен, принесший клятву Кнуту, но Хэстен был как Локи, бог-обманщик, и это должно было заставить меня задуматься, но вместо этого я пил, говорил и слушал шутки Кнута и песни арфиста о победах над саксами.

А на следующее утро я забрал Сигунн и поехал обратно на юг.

Глава вторая

Мой сын Утред. Казалось странным звать его так, по крайней мере, поначалу. Его звали Осберт почти двадцати лет, и мне пришлось приложить усилия, чтобы называть его новым именем.

Возможно, мой отец чувствовал то же самое, когда дал мне другое имя. Теперь, когда мы ехали прочь от Тамворсига, я подозвал Утреда.

— Ты еще не сражался в стене из щитов, — сказал я ему.

— Нет, отец.

— Ты не станешь мужчиной, пока не сделаешь это.

— Я бы хотел.

— Мне хотелось бы защитить тебя. Я уже потерял одного сына и не хочу потерять другого.

Мы молча ехали через влажные серые земли. Дул слабый ветер, мокрые листья свисали с деревьев под своей тяжестью. Урожай был плох. Наступали сумерки, и запад был залит серым светом, отражавшимся от покрытых лужами полей.

Две вороны медленно летели к облакам, что окутывали умирающее солнце.

— Я не смогу защищать тебя вечно. Рано или поздно тебе придется сражаться в стене из щитов. Ты должен проявить себя.

— Я знаю, отец.

Не вина моего сына, что он еще не проявил себя. Хрупкий мир, установившийся в Британии и похожий на сырой туман, означал, что воины оставались в своих домах.

Стычек было множество, но настоящих сражений не было с тех пор, как мы устроили датчанам бойню в Восточной Англии. Христианские священники любили повторять, что их бог даровал мир, потому что такова была его воля, но на самом деле это людям не доставало воли.

Король Эдуард Уэссекский был доволен и тем, что защитил унаследованное от отца, и выказывал мало амбиций прирастить эти земли. Этельред Мерсийский куксился в Глевекестре, а Кнут?

Он был великим воином, но осторожным, и, возможно, ему хватало и новой жены в качестве развлечения, но только теперь кто-то захватил эту жену и детей-близнецов.

— Мне нравится Кнут, — сказал я.

— Он был щедр.

Я проигнорировал эти слова. Кнут действительно был щедрым хозяином, но такова была обязанность лорда, хотя мне опять следовало поразмыслить более тщательно.

Пир в Тамворсиге был щедр, и он был подготовлен, а это означало, Кнут знал, что будет развлекать меня, а не убивать.

— Однажды нам придется его убить, — сказал я, — и его сына, если он когда-либо найдет его. Они стоят у нас на пути. Но на данный момент мы сделаем, что он просил. Мы узнаем, кто захватил его жену и детей.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем помогать ему? Он датчанин. Он наш враг.

— Я не сказал, что мы поможем ему, — проворчал я, — но кто бы ни захватил жену Кнута, он что-то замышляет. И я хочу знать, что именно.

— Как зовут жену Кнута?

— Я не спросил его, но слышал, что она красива. Не как эта маленькая пухлая швея, которую ты вспахиваешь каждую ночь. У нее лицо как поросячья задница.

— Я ей в лицо не смотрю, — произнес он и вздрогнул. — А Кнут сказал, что его жену захватили в Букестанесе?

— Так он и сказал.

— Разве это не далеко к северу?

— Довольно далеко.

— Значит, отряд саксов заехал настолько далеко в земли Кнута, и его не заметили или не напали?

— Я делал так однажды.

— Ты же лорд Утред, чародей, — сказал он, ухмыляясь.

— Я отправился туда, чтобы встретиться с колдуньей, — ответил я и вспомнил ту странную ночь и прекрасное создание, что пришло ко мне в видении. Эрция, так ее звали. Утром же там оказалась только старая карга Эльфадель.

— Она видит будущее, — сказал я, но Эльфадель нечего было рассказать мне о Беббанбурге, а именно об этом я хотел узнать. Я хотел услышать, что верну эту крепость, стану ее полноправным лордом. Я думал о своем дяде, старом и больном, и это злило меня.