Языческий лорд

Я нанес ему косой удар Вздохом Змея, и он снова увернулся, а я широко замахнулся, расставив руки, со щитом у левого бока после того сокрушительного удара и Вздохом Змея в правой руке, и я заметил, как Кнут сменил руки, теперь Ледяная Злоба была у него в левой и надвигалась на меня, как молния, она вонзилась, проткнув кольчугу и кожаную подкладку, раздробив ребро и впиваясь в мое тело, а Кнут издал победный вопль. Я отвел Вздох Змея назад и замахнулся последний раз в отчаянии, обрушив его на шлем Кнута, оглушив его, и датчанин отпрянул, падая, а я навалился на него с горящей от боли грудью и с Ледяной Злобой внутри, но Вздох Змея был уже у шеи Кнута, и я помню, как резал ее и кровь хлынула мне в лицо, как мой боевой клич превратился в вопль боли и мы оба рухнули на луг.

И больше я ничего не помню.

— Тише, — произнес чей-то голос, потом еще раз, громче, — тише!

Потрескивал огонь. Я чувствовал, что в тесной комнатке собралось много народа. Воняло кровью, горелой плотью, дымом и гнилым тростником, покрывавшим пол.

— Он не умрет, — произнес другой голос поодаль.

— Копьё пробило череп?

— Я вернул на место вдавленную кость, теперь нам остается только молиться.

— Но мой череп не задет, — сказал я, — все дело в груди. Его меч вонзился мне в грудь. Внизу, с левой стороны.

Они не обратили внимания на мои слова. Я удивился, почему ничего не вижу, повернул голову, и в темноте проявился отсвет.

— Лорд Утред пошевелился, — это был голос Этельфлед, и я понял, что ее маленькая ручка держала мою левую руку.

— В грудь, скажи им, меня ранили в грудь, не в голову.

— Голова заживет, — произнес кто-то, тот же самый голос, что говорил о вдавленной кости.

— Это грудь, ты, придурок, — настаивал я.

— Думаю, он пытается что-то сказать, — сообщила Этельфлед.

Я держал что-то в правой руке. Я сжал пальцы и ощутил знакомую шероховатость кожаного плетения. Вздох Змея. Я почувствовал, как по мне прокатилась волна облегчения, потому что, что бы ни случилось, я держал меч в руке, и это перенесет меня в Вальхаллу.

— Вальхалла, — сказал я.

— Полагаю, он просто стонет, — заявил кто-то рядом.

— Он так никогда и не узнает, что убил Кнута, — произнес другой голос.

— Он узнает! — яростно запротестовала Этельфлед.

— Моя госпожа…

— Он узнает, — настаивала она, и ее пальцы крепче стиснули мои.

— Я знаю, — произнес я, — я перерезал ему глотку, конечно, я знаю.

— Просто стонет, — раздался мужской голос поблизости. Грубая ткань обтерла мои губы, затем пронесся порыв холодного воздуха, и я услышал, как в комнату вошли люди. С полдюжины сразу заговорило, кто-то подошел ко мне и погладил мой лоб рукой.

— Он не умер, Финан, — тихо сказала Этельфлед.

А Финан ничего не ответил.

— Я убил его, — похвастался я Финану, — но он был быстр, даже быстрее тебя.

— Боже правый, — сказал Финан, — я и не представляю себе жизнь без него.

Его голос звучал подавленно.

— Я не умер, ты, ирландский ублюдок, у нас впереди еще будут битвы. У тебя и у меня.

— Он говорит? — спросил Финан.

— Только стонет, — ответил мужской голос, и я ощутил, что в комнату вошли еще люди. Рука Финана исчезла и её место заняла другая.

— Отец? — позвал Утред.

— Прости, если был слишком жесток с тобой, но ты молодец. Завалил Сигурда. Теперь люди о тебе узнают.

— О Боже, — произнес Утред, затем его рука исчезла, — господин?

— Как он? — то был голос короля Эдуарда Уэссекского. Послышался шорох, люди опускались на колени.

— Он долго не протянет.

— А лорд Этельред?

— У него тяжкая рана, господин, но думаю, он выживет.

— Хвала Господу. Что произошло?

Последовала пауза, как будто никто не желал отвечать.

— Я не умираю, — заявил я, но никто не обратил ни малейшего внимания.

— Лорд Этельред атаковал группу датчан, господин, — сообщил какой-то человек, — в самом конце битвы. Большинство сдались. А эти попытались убить лорда Этельреда.

— Я не вижу раны, — сообщил король.

— На затылке, господин. Основной удар принял на себя шлем, но острие копья прошло через него.

На затылке, подумал я, она должна быть на затылке. Я засмеялся. Это причинило боль. И я прекратил смеяться.

— Он умирает? — спросил чей-то голос рядом со мной.

Пальцы Этельфлед крепко сжали мои.

— Ему просто трудно дышать, — ответила она.

— Сестра, — обратился к ней король.

— Тише, Эдуард! — яростно набросилась на него она.

— Ты должна быть рядом с мужем, — строго заявил король.

— Ах ты мелкий надоедливый выпердыш, — обозвал я его.

— Я там, где хочу находиться, — отозвалась Этельфлед тем тоном, который был хорошо мне знаком.

— Они просто вонючие ублюдки с дерьмом в голове, — сказал я ей и ощутил ее руку на своем лбу.

Настала тишина, которую нарушало лишь потрескивание поленьев в очаге.

— Над ним свершили все обряды? — спросил через некоторое время король.

— Он их не хочет, — ответил Финан.

— Но их нужно отслужить, — настаивал Эдуард. — Отец Утред?

— Его зовут не Утред, — рявкнул я, — а отец Иуда. Этот ублюдок должен был стать воином!