Языческий лорд

Это было предзнаменование, но я не знал, о чем оно. Темнота распространялась, стена из щитов, что построили боги, продвигалась по небесам, и я решил, что это знак того, что мои боги, северные боги, несут гигантскую бурю на юг.

Я стоял на вершине дюны, и ветер был достаточно силен, чтобы сдувать песок с ее гребня, море покрылось белыми барашками, а разбивающийся о длинные отмели прибой стал белым, и я знал, что пришло время отправиться в этот шторм.

Пришло время отправиться домой.

Оружие наточено, а щиты крепки. Мечи, копья и топоры наточили о камни, а щиты укрепили кожей или железом. Мы знали, что отправляемся на битву, но первая битва будет с морем.

Море — настоящая сука. Оно принадлежит богине Ран, а та натягивает свою могучую сеть, в которую ловит людей, и девять ее дочерей — это те волны, что бросают в эту сеть корабли. Она замужем за великаном Эгиром, но он — ленивая тварь, что предпочитает возлежать и пьянствовать в домах богов, в то время как его сука-жена со своими злобными дочерьми сгоняет корабли и людей к своей груди, в которой нет любви.

И я помолился богине Ран. Ей нужно польстить, сказать, как она прекрасна, что ни одно создание в небесах, на земле или под землей не может сравниться с ее красотой, что Фрейя, Сигин и другие богини с небес ревностно взирают на ее красоту, и если повторять это ей снова и снова, она протянет руку за полированным серебряным щитом, чтобы взглянуть на свое отражение, а когда она глядит на себя, море успокаивается.

И я сказал сучке о том, как она прекрасна, что даже боги дрожат от желания, когда она проходит мимо, о том, что она затмевает звезды, о том, что она самая красивая из богинь.

Но той ночью Ран была непреклонна. Она послала шторм с северо-востока, шторм, что несся со стороны земель льда и злобно стегал море.

Весь день мы плыли на запад под сильным хлещущим ветром, если бы этот ветер дул и дальше, мы бы замерзли и вымокли, но остались бы в безопасности, но когда пришла ночь, ветер усилился, он завывал и стонал, и нам пришлось опустить парус и идти на веслах, чтобы повернуть Полуночника в сторону злобного моря, что разбивалось о его нос и громыхало в темноте, как невидимые седовласые чудовища, что вздымали корпус вверх, а потом бросали вниз, в бездну, и древесина скрипела от напряжения, а вода бурлила рядом с промокшими гребцами.

Мы вычерпывали переливающуюся через борт воду, чтобы Получночник не был проглочен сетью богини Ран, а ветер по-прежнему завывал и волны впивались в нас когтями.

Двое людей помогали мне на рулевом весле, и временами оно едва не ломалось, а временами я думал, что мы тонем, и возносил молитвы сучке-богине, зная, что все на борту тоже молятся.

Заря принесла хаос. В сером свете стал виден лишь белый ужас на гребнях коротких и крутых волн, а когда стало еще светлей, можно было различить яростно хлещущее море.

Наши лица обжигали брызги, тела болели, мы хотели лишь спать, но по-прежнему сражались с морем. Двенадцать человек на веслах, трое боролись с рулевым веслом, а остальные с помощью ведер и шлемов вычерпывали из корабля воду, что разбивалась о нос и переливалась через борта, когда корпус наклонялся или из глубины внезапно, как какой-то зверь, вздымалась волна.

Когда мы находились на гребне волны, я не видел ничего, кроме беспорядка, а потом мы ныряли в бурлящий проем, и на несколько мгновений ветер исчезал, а нас накрывало водой, и в следующий момент море ревело впереди, угрожая обрушиться и уничтожить нас.

Я сказал этой сучке Ран, что она прекрасна, я сказал этой морской ведьме, что она — мечта всех людей и надежда богов, и, может быть, она меня услышала и посмотрела на свое отражение в серебряном щите, потому что медленно и едва ощутимо ярость моря утихла. Она не умерла. Море по-прежнему рвало всё в лохмотья, а ветер обезумел, но волны стали ниже, а воины смогли перестать вычерпывать воду, хотя гребцам все еще приходилось прилагать усилия, чтобы направлять нос корабля в сторону бури.

— Где мы? — спросил Финан. Он выглядел измотанным.

— Между небом и морем, — это был единственный ответ, который я мог дать. У меня был солнечный камень, гладкий и светлый кусок скалы размером с ладонь.

Такие камни происходили из земли льда, и он стоил мне золота, но если поднять солнечный камень к небу и водить им по линии горизонта, он показал бы, где за облаками находится солнце, а когда ты знаешь, где солнце, стоит ли оно высоко или низко, можно определить, в какую сторону идти.

Солнечный камень мерцает, когда направлен в сторону скрытого солнца, но в тот день тучи были слишком плотные, а дождь слишком силен, так что даже солнечный камень остался угрюмым и немым.

Но я чувствовал, что ветер переменился и теперь дует на восток, и ближе к полудню мы наполовину подняли парус, и ворчащий ветер надул усиленное веревками полотнище, так что Полуночник устремился вперед, круша носом волны, но теперь он оседлал их, а не сражался с ними.