Языческий лорд

Я не знал, было ли этой правдой. В тот момент, когда солнце озарило восток красным, я не имел представления о том, что происходит в Британии. То были лишь догадки.

Насколько я знал, по-прежнему длился этот долгий мир, а я лишь воображал хаос, но инстинкт говорил мне об обратном. А если инстинкт — это не глас богов, то что же это тогда?

Но какое мне до всего этого было дело? Христиане меня отвергли и сожгли мои владения. Они изгнали меня из Мерсии, сделали изгоем на этой пустынной песчаной дюне.

Я ничего не был им должен. Если бы у меня была хоть толика здравого смысла, говорил я себе, мне бы следовало отправиться к Кнуту и предложить ему свой меч, а потом пронести его по всей Мерсии и Уэссексу к южному побережью, сокрушив этих набожных глупцов, что плюнули мне в лицо. Я бы заставил епископов, аббатов и священников упасть предо мной на колени и молить о прощении.

И я подумал об Этельфлед.

И знал, как должен поступить.

— Так что будем делать? — спросил меня Финан на следующее утро.

— Найдем еды, — ответил я, — на три-четыре дня плавания.

Он уставился на меня, пораженный решительностью в голосе, а потом кивнул.

— Тут полно рыбы и мяса тюленей.

— Закопти его, — приказал я. — Что насчет эля?

— Хватит на неделю. Мы взяли два бочонка с Радуги.

Бедняга Блекульф. Я оставил его с сыном и еще одним членом команды у Беббанбурга. Он хотел спасти Радугу, но я велел ее бросить.

— Пойдем с нами, — предложил я.

— Пойти с вами куда?

— Во Фризию, — ответил я и немедленно пожалел о своих словах. Я не был уверен, что направлюсь во Фризию, хотя и не мог придумать никакого другого места, что могло бы послужить нам убежищем.

— Рано или поздно, — попытался я исправить оплошность, — мы отправимся во Фризию. Сначала я, скорее всего, пойду в Восточную Англию, но ты всегда можешь найти место на корабле, отправляющемся оттуда во Фризию.

— Я спасу Радугу, — упрямо настаивал Блекульф, — она не слишком крепко увязла.

И он остался, хотя я сомневался, что у него будет достаточно времени, чтобы спустить ее на воду, прежде чем его обнаружат люди моего кузена, как и в том, что он не поведает им о том, что я плыву во Фризию.

Мы могли бы отправиться в тот же день или, по крайней мере, на следующий, если бы загрузили на Полуночника достаточно провизии, но нам нужна была пара дней, чтобы оправиться от шторма.

Оружие и кольчуги намокли, их нужно было начистить песком, чтобы оттереть пятна ржавчины, поэтому я сказал Финану, что мы отплывем через три ночи.

— И куда мы направляемся? — поинтересовался он.

— На войну, — произнес я величественно. — Пусть поэтам будет что воспевать. Их языки устанут петь! Мы отправляемся на войну, дружище, — я похлопал Финана по плечу, — но сейчас я собираюсь вздремнуть. Проследи, чтобы все работали, и скажи им, что станут героями!

Сначала герои должны были поработать. Нужно было убить тюленей, поймать рыбу, собрать дрова, чтобы закоптить мясо и рыбу, нарезанные тонкими полосами.

Для копчения лучше всего подходит сырая древесина, но у нас ее не было, поэтому мы смешали подсушенные коряги с водорослями, разожгли костры и предоставили дыму коптить небо.

Полуночник нуждался в уходе. У меня было мало принадлежностей для починки, но корабль почти не нуждался в ней, мы проверили все обводы, залатали дыру в парусе и очистили корпус во время отлива. Во время таких же отливов я взял дюжину человек и воткнул ивовые слеги на песчаных отмелях.

Это была тяжелая работа. Нам пришлось вырыть ямы в песке, который заливала вода, и как только мы делали яму, вода и песок тут же заполнял ее снова. Мы продолжали копать, вынимая песок с помощью обломков досок или просто голыми руками, а потом засовывали ивовый прут как можно глубже и наполняли яму камнями, чтобы он не падал.

На островах и дюнах не было скал, так что мы использовали камни балласта с Полуночника, заменив их песком. Его осадка станет более высокой, но я рассчитывал, что всё будет в порядке.

Это заняло два дня, но теперь ивовые прутья были видны над водой и во время прилива, хотя некоторые покосились от течения, а пару унесло прочь, зато остальные обозначали проход через предательские отмели к острову, служившему нам убежищем. Путь, по которому может прийти враг.

И он пришел. Это был не Танквард. Он знал, что мы вернулись, пару раз я видел, как его корабль проходит мимо, но он не хотел впутываться в неприятности и проигнорировал нас.

Это случилось в последний наш день на острове, в прекрасное летнее утро. Тогда то и появился этот корабль. Как раз когда мы отплывали. Мы сожгли наши укрытия, загрузили вяленое мясо на борт Полуночника и теперь тянули якорный камень и вставляли в уключины весла, и тут появился он, корабль, готовый сражаться.

Он пришел с запада. Мы наблюдали, как он приближается, и видели яркую голову зверя на его высоком носу. Дул западный ветер, и корабль шел под парусом, и когда подошел ближе, я различил вышитого на плотном парусе орла. Это был гордый и прекрасный корабль, заполненный воинами, в чьих шлемах отражалось солнце.