Языческий лорд

Позади них находились постройки, сначала это были лишь темные силуэты в тумане, потом я увидел дом, амбар и частокол. Залаяла собака, и на звук в открытые ворота частокола вышел человек. Он был пожилым, в драной кольчуге и с ржавым копьем.

— Это Ботульфстан? — спросил я его по-датски.

— Ботульф умер много лет назад, — ответил он на том же языке.

— И кто же здесь живет?

— Я, — любезно отозвался он.

— Горм! — послышался женский голос с внутренней стороны частокола. — Пусть войдут!

— И она, — добавил он угрюмо, — она тоже здесь живет.

Он отошел в сторону.

Дом был сделан из потемневшей от времени и сырости древесины. Соломенная крыша густо заросла мхом. Блохастый пес был привязан у двери веревкой из плетеной кожи, которая натянулась, когда он бросился в нашу сторону, но женщина рявкнула на него, и он снова лег.

Женщина была старой, седовласой и одета в длинный коричневый плащ, собранный у шеи тяжелой серебряной брошью в форме молота. Значит, не христиане.

— Моего мужа нет, — резко поприветствовала нас она. Она говорила по-датски, а жители деревни были саксами.

— А кто твой муж? — спросил я.

— А кто ты? — отозвалась она.

— Вульф Ранульфсон, — ответил я, используя то имя, что придумал в Гримесби, — из Хайтабу.

— Далековато ты от дома.

— Как, похоже, и твой муж.

— Он Хоскульд Иренсон, — произнесла она тоном, который предполагал, что я должен был о нем слышать.

— Кому он служит?

Она поколебалась, как будто не желала отвечать, но потом сдалась.

— Сигурду Торрсону.

Сигурд Торрсон был другом и союзником Кнута Ранульфсона, вторым великим лордом Нортумбрии и человеком, который меня ненавидел, поскольку я убил его сына.

По правде говоря, то была смерть в битве, и мальчишка умер с мечом в руке, но Сигурд все равно будет меня ненавидеть до самой смерти.

— Я слышал о Сигурде Торрсоне, — сказал я.

— Кто же о нем не слышал?

— Надеюсь ему послужить, — заявил я.

— Как ты сюда пришел? — поинтересовалась она, и ее голос звучал негодующе, как будто никто не мог найти этот гниющий на огромном болоте дом.

— Мы прошли по морю, госпожа.

— Да только не по тому, — развеселилась она, — и вы очень далеко от Сигурда Торрсона.

— А кто ты, миледи? — мягко спросил я.

— Я Фрида.

— Если у тебя есть эль, мы заплатим за него.

А не украдете его?

— Мы заплатим, а пока будем пить, можешь мне поведать, почему это я переплыл не то море.

Мы отдали ей кусок серебра в качестве платы за эль со вкусом воды из канавы, и Фрида объяснила, что ее мужа вызвали на службу лорду, что он взял с собой шестерых мужчин, обученных обращаться с оружием, и направился на запад.

— Ярл Сигурд сказал, что они должны взять лодку, но у нас нет корабля.

— Куда взять?

— В западное море, — ответила она, — то, что лежит между нами и Ирландией, — это прозвучало так туманно, как будто Ирландия для нее была лишь названием, — но у нас нет корабля, так что муж поехал верхом.

— Ярд Сигурд собирает своих людей?

— Да. И ярл Кнут тоже. И я молюсь, чтобы они вернулись живыми и здоровыми.

С западного моря? Я поразмыслил над этом. Конечно, это означало, что Кнут и Сигурд собирают корабли, а единственное место на западном побережье, где они могли бы собрать флот, находилось неподалеку от крепости Хэстена в Честере.

Побережье к югу от Честера было валлийским, а эти дикари не предоставили бы укрытия датскому флоту, а берега к северу принадлежали Кумбраланду, что был столь же дик и непокорен, как и Уэльс, так что датчане наверняка собираются у Честера. Куда же направится этот флот? В Уэссекс? Фрида не знала.

— Будет война, — сказала она, — она уже там идет.

— Уже?

Она махнул в сторону севера.

— Я слышала, саксы в Линдкольне.

— Саксы! — произнес я с деланным удивлением.

— Известия пришли вчера. Сотни саксов!

— А где Линдкольн? — поинтересовался я.

— Там, — ответила она, снова указывая на север.

Я слышал о Линдкольне, хотя никогда не был там. Когда-то он являлся важным городом, построенным римлянами и увеличенным саксами, что захватили эту землю, когда ее покинули римляне, хотя, по слухам, датчане сожгли город и теперь засели в высоком форте Линдкольна.

— Далеко ли до Линдкольна? — спросил я ее.

Она не знала.

— Но мой муж мог обернуться туда и обратно в два дня, так что недалеко, — предположила она.

— И что там делают саксы?

— Загаживают землю своим дерьмом. Понятия не имею. Просто надеюсь, что сюда они не дойдут.

Линдкольн лежал к северу, далеко вглубь Нортумбрии. Если Фрида была права, то армия саксов осмелилась вторгнуться в земли Сигурда Торрсона, а они поступили бы так лишь будучи уверенными, что не последует ответной расправы, а единственным способом предотвратить эту расправу было взять в заложники жену и детей Кнута Длинного Меча.

— У тебя есть лошади, госпожа? — спросил я.

— Хотите есть? — пошутила она.

— Я бы взял у тебя взаймы лошадей, госпожа, чтобы получше познакомиться с этими саксами.

Она долго торговалась, заставив меня заплатить за аренду двух жалких лошаденок, оставшихся в конюшне. Обе были кобылами, старыми и выглядящими так, как будто никогда не обладали запасом жизненных сил, но все же это были лошади, и мы в них нуждались.