Язычник

У Алексея защемило сердце и перехватило дыхание. До него только сейчас дошел смысл трагедии. Разыгравшейся здесь. Слезы навернулись на глаза. Вытерев их рукавом, Алексей вышел из джипа и, пройдя мимо толпы, поднялся на четвертый этаж. Две двери на этаже были опечатаны. На площадке витал неприятный запах. Махнев почти кожей ощутил злую энергетику скопившуюся здесь. Боль и отчаяние. Страх и бессилие. Не выдержав Алексей спустился вниз.

— Это ведь с вами Вера дружила? — Услышал Алексей старушечий голос.

— Да, — обернувшись, ответил Махнев, разглядывая невысокую бабушку, стоящую в толпе своих товарок. Та смотрела на Алексея ясными глазами. Морщинистое лицо выражало скорбь. Губы были плотно поджаты. — Я вас помню еще такими молодыми.

— Мальчика жалко и маму его — со вздохом произнесла вторая, стоящая рядом старушка.

— «Мальчика и маму»? — Не понял Алексей

— Так вы ничего не знаете? — Удивилась третья старушка, и все разом переглянулись.

— Нет, — покачал головой Алексей.

— Веру убили с отцом, — пояснила первая бабушка, — а еще зачем то убили Пашку и мать евошнюю. Данилка маленький остался. В дом малютки отдали — на глазах у бабушек возникли слезы все достали платки и зашмыгали носами.

— Ясно, спасибо. — Кивнул Алексей. Быстрым шагом он направился к машине. Нужно было ехать в ментовку.

— Алексей, постой, — услышал Махнев уже захлопывая дверцу джипа. Молча обернувшись, он увидел старика с таксой. Это был Аркадьевич, так его все звали во дворе.

Алексей даже не знал сколько ему лет. Казалось, что время не властно над этим стариком и он тут был всегда сколько помнил Махнев. Аркадьевич спешил к нему и практически тащил хрипящую и упирающуюся собаку за собой.

— Слушай, я тут милиции рассказывал, мужчина какой-то интересовался Верой. Интеллигентный такой. С галстуком, в очках. Он еще про надпись твою на стене спрашивал. Только я не понял зачем.

— Спасибо… — Алексей хотел поблагодарить по имени отчеству, но вспомнил только отчество.

— Слушай, у меня пенсия только через неделю, не выручишь пятихаткой, а?

— А что конкретно он спрашивал? — Уточнил Алексей и вынув из кармана пятьсот рублей протянул старику.

— Да он адрес спросил, я больно то и не помню. С похмелья был жуткого. У Германовича день рождения был. Но я понял, что он больше тобой интересовался, чем ею. Он тебя другом назвал.

— Спасибо, — кивнул Алексей, трогая потихоньку машину с места. Он начал догадываться, кто тут был замешан.

— А это? Я как тебе верну то? — Протянул купюру Аркадьевич.

— Оставь — махнул рукой Алексей.

— Ну ладно. — Пожал плечами старик и повернулся к сидящей таксе, — Граф пошли, не сиди на земле, простудишься.

* * *

Шрамов сидел у себя дома в особняке, расположенном в сосновом бору. По телевизору показывали криминальные новости. Диктор сообщил, что в результате пожара в одном из элитных особняков погиб Юнгер Ян Владиславович. Некоторые источники утверждают, что покойный был связан с криминалом. В доме при обыске были обнаружены наркотики, а так же партия фальшивых долларов. Благодаря частной охране и скоординированным действиям сотрудников МЧС, пожар удалось быстро локализовать, чтобы избежать распространения огня на соседние участки.

— Твою мать — Шрамов чуть не поперхнулся коньяком двенадцатилетней выдержки.

Трясущимися руками набрав номер Казакова, Шрам еле дождался ответа. — Ты где бл. ть?!

— Вячеслав Игоревич, мы нашли подружку Махнева, но она ничего не знает.

— Мне сейчас не до Махнева. Ты дружок в курсе последних новостей?

— Нет, а что случилось? — Насторожился Казаков.

— «Что случилось?» — Озверел Шрам. — Да ты бл. ть охренел что ли вконец?! Ну ка быстро ко мне домой. Чтобы через десять минут твоя тощая задница сидела у меня в кабинете, понял?!

Казаков недоумевал, что могло так вывести шефа из себя. Выйти на них милиция могла из-за этой сучки, но не так быстро. Да и толку то? Ну да, искали. Да спрашивали. Поговорили и ушли. Доказательств того что они убили нет.

Зайдя в дом к Шрамову, Казаков прошел в большой холл и поднялся по лестнице в кабинет шефа.

— Ну ка присядь Виталий Дмитриевич — кивнул на кресло Шрам.

— Я не понимаю, что случилось. — Интонация шефа Казакову очень не понравилась.

Это был крайне плохой знак, когда Шрамов называл своего юриста и поверенного делами по имени отчеству.

— Как у нас товарищ Юнгер поживает? А?

— А что? Я с ним на днях виделся. Мы с ним все документы надлежащим образом оформили. Первый транш уже перевели на счет его организации. Семьсот пятьдесят тысяч долларов.

— Ты издеваешься что ли? — чуть не задохнулся Шрамов. — Этих денег нет. Сейф чист. Расчетный счет тоже. Подтверждающих документов о переводе средств то же нет. Юнгер мертв. Сгорел в своем доме. Ты за новостями не следишь дружочек совсем да.

— К…как сгорел? — побледнел Казаков.