Язычник

Даже не заорал, что было странно. То ли научился схватывать главное на лету, то ли просто везунчик, то ли сообщил о себе меньше, чем хотел бы знать Эрвин.

Не беда. Можно посчитать.

Он это и делал. Сразу три расчета велись в голове одновременно, не считая того, который управлял движением по зыбуну. Два из них были умеренно сложными — третий выматывал и не сулил результата.

В конце концов Эрвин усилием воли отложил его в сторону.

Бродячее облачко набежало на луну. Исчезли тени. Эрвин остановился и выпрямился, поводя носом, как охотничья собака. Колол глаза звездный свет, такой странный в ночном небе Саргассова болота и такой яркий в непривычно безоблачную ночь. Далеко на севере поднялись над плоским горизонтом сполохи полярного сияния, вытянулись красно-зелеными перьями, поиграли немного и сгинули. Сразу два метеора прочертили небо, летя по одной траектории, как ведущий и ведомый. Левее приметной группы из пяти ярких звезд проступила клочковатая туманность — остаток древнего взрыва сверхновой. Когда взорвалась та звезда, на Хляби еще не было людей, да и на человеческой прародине — Земле — жили лишь троглодиты. Когда она взорвалась, все в мире было не так, и семь звезд созвездия Фурии занимали иные положения на небе. А Саргассово болото существовало уже тогда, и точно так же копошились в лужах головастики, и охотились на них пугливые создания с перепончатыми лапами, сами служа пищей для змей, и вызревали под болотным ковром газово-грязевые нарывы, и язычники дырявили ковер копьями щупалец, стараясь настичь убегающую пищу… И летали над болотом крылатые бестии — черные и серые.

Все уже было.

Лишь дроны, охотящиеся на человека, до сей поры еще не летали над болотом. Все на свете когда-нибудь случается впервые. Обыкновенный индивид утешится этой сентенцией и еще будет думать, что сказал нечто умное, — вычислитель же примет этот и любой другой факт как параметр.

— Отдохнем? — тяжко дыша, спросил Иванов.

— Пять минут.

— Не мало?

— Плохое место, — объяснил Эрвин. — Что-то тут не так… Не пойму — темно.

— Опасно?

— Тут везде опасно.

Он кожей осязал то, чего по малому опыту не мог еще чувствовать Иванов. Чуть-чуть колыхался зыбун, как будто под ним шло некое движение, — да так оно и было, но далеко и вроде пока не критично… Некая тень прошла мимо, и она не была тенью от сгущения в закрывшем луну облачке. Звуки… Странные звуки почти за пределом слышимости, их ощущаешь не ушами, а всем настороженным телом, и самонадеянный новичок скажет: у страха глаза велики, тишина вокруг, одна только тишина, нет никаких звуков…

А они есть.

Пять минут кончились. Иванов захрипел, закашлял, сплюнул.

— Слышь, Густав… Сколько мы прошли, как думаешь?

— А чем ты меряешь? Если километрами, то зря.

— Долями меряю! Треть пути прошли, нет?

— Меньше четверти.

— Так мало?

— Ты же видел соседние острова, сам должен соображать.

— Так чего же мы стоим?

— Стоим, потому что я так решил, — сказал Эрвин. И Иванов в темноте хмыкнул иронически, но ничего не сказал.

Маленькая голубая луна выглянула из-за облака. Над восточным горизонтом слегка посветлело: там готовилась взойти еще одна луна, тоже маленькая, красноватая, ближайшая к планете. К концу ночи она обгонит голубую и сядет первой.

— Ага, — удовлетворенно сказал Эрвин и указал рукой. — Видишь? Вон там.

— Ничего не вижу, — ответил Иванов. — Болото и болото. Может, пойдем уже? Холодно становится.

— Вон те кочки видишь?

— Ну.

— Я уже встречал такие кочки. Правда, тогда это было днем… Там грибы.

— Съедобные? — хмыкнул Иванов.

— Это мы для них съедобны. Учти, если тебя коснется хоть один гиф, я вряд ли смогу тебе помочь. Держись за мной, идем в обход.

Он заложил широкий крюк. Как назло, зыбун стал менее надежным, вынуждая двигаться со скоростью черепахи, а один раз пришлось перебираться по шестам через полосу явной трясины. Дважды нога Эрвина уходила в топь, и оба раза он выбрался сам, крикнув Иванову, чтобы тот не подходил. Когда опасное место осталось позади, красная луна уже стояла высоко и понемногу догоняла голубую.

— Тебе… уже приходилось… ходить по болоту… ночью? — задыхаясь, спросил Иванов, когда пришло время очередной короткой передышки.

— Немного. И я никогда не ставил рекордов скорости.

— Сейчас-то ставишь… Отчаянный ты человек.

— Можешь дождаться утра здесь, — предложил Эрвин, — а заодно и дрона.

— Не все ли равно, где его ждать? — уныло проговорил Иванов. — Ведь мы не успеем добраться до острова ночью?

— Не успеем, и ты это знал.

— Я не думал, что будет так тяжело…

— Легко бывает только мертвым и сумасшедшим. Я бывал близок и к тому, и к другому. Мне не понравилось.

— Так-то оно так, но…

— Я вижу, тебе поболтать захотелось, — перебил Эрвин. — Зря. Береги дыхание.