Язычник

— Не обижайся, — сказал Эрвин. — Лучше уясни: теперь мы с тобой уже точно в одной связке, охота идет за обоими. Ситуация типа «спасайся, кто может». Дрон, он такой — сначала убьет, а потом уже посмотрит, кого поджарил. Наше счастье, что тепловизор у него никакой… я думаю, «птеродактили» повредили его. И от них, оказывается, бывает польза. Значит, ночью этот дрон мало на что годен…

— Дождемся ночи, — согласился Иванов.

— А потом что?

— Вернемся в лагерь.

Эрвин посмотрел на него как на слабоумного.

— Ты самоубийца? Я — нет.

— А что? Если потихоньку…

— Наши шалаши уже обнаружены, будь спокоен. Обнаружены и идентифицированы как творения человеческих рук. Сейчас дрон начнет прочесывать остров — думаю, по спирали и сначала не очень тщательно. Не сглупим, так не заметит. А на ночь он вернется к шалашам и станет ждать нас.

— Так что же нам делать?

— Уходить с началом ночи.

— В болото?! — Глаза Иванова расширились.

— Если больше некуда, то зачем спрашивать?

— Без снаряжения?

Эрвин вздохнул.

— Придется бросить. Шесты — не проблема, вырубим здесь. Бурдюков жаль, но обойдемся. Будем пить болотную воду, не подохнем. Один нож у меня всегда с собой. — Эрвин показал заостренный обломок обсидиана. — Бич тоже. Мокроступы сплетем здесь, пока не стемнело. Тут недалеко растет хорошая лоза. Ты не ходи, шумишь очень, я сам схожу…

Но он никуда не пошел. И час, и два он ждал, требуя от Иванова не шуметь, а если разговаривать, то поменьше и только шепотом, — и дождался. Тихое гудение возникло как бы ниоткуда, приблизилось, покружилось, удалилось, вновь приблизилось и наконец унеслось куда-то.

Эрвин вздохнул и пополз вон из пещеры.

Он вернулся через час, таща два нетолстых древесных ствола, охапку прутьев и кусок черного обсидиана. Бросил стволики перед Ивановым, сунул ему в руку каменный нож.

— Сними кору.

Сам занялся мокроступами. Прутьев хватило на три пары. Сделанные наскоро, безобразные, скрепленные полосками кожи, отрезанными от куртки Эрвина, полосками ткани от штанов Иванова и лыком, они вызвали бы скепсис у любого, кто не знаком с Саргассовым болотом.

Кто слишком высокомерен, чтобы понять: лучше хоть что-то, чем ничего…

Впрочем, мокроступы получились не хуже тех, что когда-то плелись осужденными на берегу возле кордона. Даже лучше. Опыт — незаменимая вещь.

Ударяя куском диабаза по обсидиану, Эрвин прислушивался в промежутках между ударами: не уловит ли слух приближающееся гудение дрона? Слух ничего не улавливал, что подтверждало расчеты. Зато Иванов выразил недовольство:

— Тебе, значит, можно шуметь, да?

— По необходимости, — объяснил Эрвин, откладывая в сторону длинный острый осколок. — Технология такая. Ашельская культура. До мустьерской мне никогда не подняться, а ашельская — вот она.

— Чего? — спросил Иванов.

— От теоретических знаний бывает польза, вот чего. Правда, мастерить каменные наконечники теория не очень помогает… Ты заметил форму дрона?

— Чего? — повторил Иванов. — А, нет.

— Центральный шар с четырьмя штангами и малыми шарами на концах штанг. Похоже на школьную модель молекулы метана. Это автономный дрон модели «умник», корявая местная разработка. Но для поиска таких, как мы, он годится лучше всего. Искусственный интеллект, да… Но обмануть его можно.

— Стуча по камню? — съязвил Иванов.

— Что дрон делает сейчас? — спросил Эрвин.

— А я почем знаю?

— Тут нечего знать. Он не обнаружил меня, зато обнаружил наш лагерь. По двум однотипным шалашам он понял, что нас двое. По чадящему костерку он понял, что мы где-то неподалеку, во всяком случае на острове. Беглый поиск не принес результатов. Тут возможны две тактики. Первая — немедленно начать более тщательное исследование острова; вторая — затаиться возле лагеря и ждать нашего возвращения. Остров довольно велик, поэтому дрон выбрал вторую тактику. Очень вероятно, что перед закатом он еще раз облетит остров по периметру, держась над болотом, чтобы уничтожить нас, если мы удрали с острова засветло, или напугать, если мы собираемся это сделать. Может, постреляет по болоту для острастки. С человеческой психологией он знаком, будь уверен.

— Думаешь, он уверен, что мы испугаемся? — спросил Иванов.

— Многие бы испугались. Но он не уверен. И тем не менее ставлю десять к одному, что ночью дрон не станет летать над болотом. Тепловизор у него поврежден, спасибо тем милым пташкам, а ночь нас ждет довольно темная: до полуночи будет светить только одна луна, причем самая тусклая. Потом… потом станет светлее. Но дрон знает, что за одну ночь мы не доберемся ни до острова на севере, ни до острова на юге. С рассветом он начнет поиск по спирали и найдет нас.

— Почему по спирали?

— Я так думаю. Может, ошибаюсь. Если дрон достаточно умен, чтобы просчитать наши действия, то он поймет наш путь. Разумных вариантов всего два: к южному соседнему острову или к северному. Если он возьмет в расчет и безумные варианты, то в этом наше счастье. Если нет, то первым делом проверит оба маршрута. Если начнет с нашего, то шансов у нас нет. Если не с нашего… то их тоже немного. Но есть. Будем надеяться на нашу скорость, на туман, на чудо.