Язычник

— Мускулозубые, — повторил Эрвин. — Один скелет и одно чучело есть в столичном зоомузее. Болотные хищники, перепонки на пальцах. Челюсти длинные, зубы острые, как бритва, и сходятся-расходятся наподобие ножниц. Могут отстричь тебе ползадницы, прежде чем ты почувствуешь боль.

— Но тебе они не попадались?

— Нет. Они водятся севернее. Вроде бы. Сведения не очень точны, но я склонен им верить.

— Тогда, может, пойдем на юг?

— Там свои проблемы. Вообще чем теплее, тем больше в природе экологических ниш для всякого зверья и тем меньше наши шансы. Предпочитаю северный маршрут.

Иванов понурился и некоторое время скверно ругался. Немного успокоившись, спросил:

— А что самое худшее на болоте?

— Усталость. Она накапливается, и ты перестаешь замечать опасность, устаешь поминутно бояться… и болото это терпит. До тех пор, пока тебе не покажется, что ты дойдешь. Тогда оно наносит удар. Если мимо — нанесет второй. Только обычно оно не промахивается.

— Ты так говоришь, как будто болото — живое существо, — хмыкнул Иванов.

— Я этого не сказал, — молвил Эрвин, помедлив с ответом. — Скорее нет, чем да, хотя, по правде говоря, это никому не известно. Но тебе лучше считать его живым хотя бы из психологических соображений, понятно?

— Нет.

— Потом поймешь. Молиться умеешь?

— Да.

— Это хорошо. Некоторым помогает.

— Тебе помогло?

— Мне не надо.

Назавтра Эрвин, погнав Иванова на гору, занялся снаряжением. Свой шест он нашел еще вполне пригодным, а для напарника выстрогал другой, потратив на это больше времени, чем думал. Остаток дня ушел на обработку обсидиана — следовало вооружить напарника хоть чем-нибудь. Вечером Эрвин наведался к песчаному пляжику у болота.

Пусто. Добыв трех «зайцев» и наскоро ободрав тушки, Эрвин положил их на прежнее место и крупно начертал на песке: «Кто ты?» Шкурки унес для поделок. Иванов ныл и держался за колено.

— Сколько раз поднялся на гору? — грозно спросил Эрвин.

— Пять…

— Не надо мне врать, я же предупреждал. Не дошло?

— Ну, три…

— Точнее, два. С завтрашнего дня начнем бегать вместе. И в гору, и с горы, и вокруг острова.

— Подгонять меня будешь? — окрысился Иванов.

— Обязательно. Дрыном. Специально для тебя найду дрын с колючками. А кроме того, мне тоже надо тренироваться. Заплыл я тут жирком…

— Ха! Каким же ты был раньше?

— Каким был, таким уже не буду, — отрезал Эрвин. — А буду жилистым, невкусным — и живым.

По-видимому, именно последнее слово подействовало на Иванова как надо: три дня подряд он стонал, рычал, ругался, отплевывался, обливался потом, но бегал в гору и с горы как заведенный. Дрын получил отставку и полетел в кусты.

Тушки «зайцев» исчезли на следующий же день. Эрвин постоял у болота, глядя на ответную надпись. В ней было четыре буквы. Только четыре.

Глава 6 Спасайся, кто может!

Иванов делал успехи. Колено зажило. Конечно, он все еще отставал от Эрвина как на равнине, так и при подъеме в гору, но отставал уже не так безнадежно. Все еще выпирающий животик уменьшился в объеме, и теперь Эрвин уже не острил, что он бьет-де по коленям. Шесты-пики, бурдюки для воды с лямками для ношения на спине, по две пары запасных мокроступов — все это было готово. Оставалось лишь добрать физическую форму. Поджимала близящаяся осень: пусть зимы на Хляби мягкие, но на болоте и летом-то совсем не жарко…

Пять-семь дней тренировок — во столько времени оценивал Эрвин минимально необходимую работу. Затем сутки отдыха — и вперед.

— Гляди, — указывал он рукой с вершины горы. — Вон тот остров видишь? Да-да, который в дымке. Для этого времени года сегодня неплохая видимость. Тот остров — наша первая цель. В прошлый раз я переплыл туда на пироге, теперь мы пойдем пешком. Углубимся в болото, сделаем крюк. Если нам очень повезет, дойдем за сутки, а только я бы на везение не рассчитывал. Суток двое-трое. Кстати, начнешь понимать, что такое Саргассово болото. На том острове мы отдыхаем, пополняем запасы провизии и точно таким же манером движемся к следующему. И так далее. От предпоследнего острова забираем к северо-западу и рвем напрямик к материку. Что скажешь?

— Тебе виднее, — уклончиво отвечал Иванов.

— Мне-то виднее, но если у тебя есть возражения, я хочу услышать их сейчас… Нет возражений? Гляди, как бы я не напомнил тебе, что у тебя была возможность поспорить… Все-таки нет? Тогда за мной, и не зевай на спуске!

— А вон там что такое? — спросил вдруг Иванов.

— Где?

— Вон там. — Иванов указал на темное облачко в небе над болотом. — Птицы?

Вначале Эрвин фыркнул: этот контрабандист даже не знал, что птиц на Хляби не существует — их место в небе занимают крылатые твари, отчасти похожие на доисторических земных птерозавров. Тоже, кстати, умеющие по-птичьи собираться в стаи. Но, приглядевшись, он ощутил укол досады: Иванов раньше него заметил то, на что следовало обратить внимание.

Да, стая. Крылатые твари. Если не серые, а черные, с режущими кромками крыльев, то со стороны людей очень опрометчиво маячить двумя столбами на голой вершине…

Но почему стая? Откуда, куда, зачем?