Язык чар

Лили – она была в бледно-зеленой шелковой блузке и модных серых брюках – скрестила руки на груди, подняв уровень враждебности на еще один пункт.

– Надо было сразу же и сказать, а я не сказала, сама не знаю почему. – Эта задача – помириться и наладить отношения с соседкой – стала вдруг отчаянно важной. С первого дня возвращения в Пендлфорд Лили была добра и приветлива с ней, но лишь после стычки с Руби Гвен поняла, насколько ценно и важно, когда в этом богом забытом месте есть кто-то, кто заботится о тебе. Она протянула пакет: – Я с подарками.

– Тогда уж входи. – Лили повернулась и шагнула в короткий коридорчик.

Гвен закрыла дверь и последовала за ней. Стену украшала огромная картина с изображением белого единорога, гриву которого расчесывала жеманная блондинка в длинном белом платье. Фоном сцены служил пламенеющий оранжевый закат и полная радуга. Картина с единорогом должна была бы подготовить гостью к гостиной, но увиденное так поразило Гвен, что она едва не выронила пакет.

Сияющие золотые рамки заключали в себе картины с изображением единорогов, повсюду стояли их фигурки. Крылатые единороги, белые единороги, розовые единороги, единороги с девушками-наездницами на спинах, фарфоровые единороги с хвостами и гривами из настоящих волос, хрустальные единороги, преломляющие солнечные лучи. Столешницу из матового стекла на кофейном столике поддерживали четыре вырезанных из дерева единорога с выкрашенными серебряной краской рогами. Куда бы ни повернулась Гвен, на нее отовсюду смотрели огромные единорожьи глаза.

Лили опустилась на краешек кресла.

– Можешь сесть.

– Спасибо. – Пару креслу составляла бледно-голубая софа с тремя подушечками, украшенными вышитыми золотом единорогами. Гвен сильно сомневалась, что сумеет поместить свою филейную часть так, чтобы не сдвинуть подушечки, но, с другой стороны, такого рода неловкость вряд ли могла считаться тяжелым, заслуживающим общественного порицания проступком. Меньше всего ей хотелось, чтобы Лили интерпретировала ее неосторожность как комментарий к декору гостиной. В итоге Гвен сделала выбор в пользу металлического стула на тонких, паучьих ножках, стоявшего у круглого, со стеклянным верхом, столика в обеденном уголке, изо всех сил надеясь, что на самом деле он крепче и надежнее, чем выглядит.

– Что я могу для тебя сделать? – Заданный подчеркнуто вежливым тоном вопрос прозвучал резче самой звонкой пощечины. Гвен сглотнула.

– Извини, если обидела. Просто забыла упомянуть, что жила здесь раньше, потому что…

– Меня это не касается, – перебила Лили.

– Я хотела начать заново. Знаю, звучит глупо, но я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

– Ты и не поставила, – сдержанно сказала Лили. – Что в пакете?

Прежде чем Гвен успела объяснить, что не нашла книжку с рецептами Айрис, но испекла в подарок кекс, в дверном проеме появился мужчина, на котором не было ничего, кроме полотенца. Блондин. Довольно привлекательный и определенно знающий, как достичь нужного эффекта.

– О, не знал, что у нас гости.

– Извините. – Гвен с опозданием отметила, что уже не сидит, а стоит. – Я не… Я уже ухожу.

– Если из-за меня, то не стоит. – Прислонившись к дверному косяку, незнакомец скользнул по ней оценивающим взглядом, будто она тоже была не вполне одета.

– Это Райан, – вмешалась Лили. – Он журналист, так что будь осторожна, не сболтни лишнего.

– Эй. – Райан сделал обиженное лицо. – Думаешь, у меня тут диктофон спрятан? – Он с ухмылкой коснулся рукой полотенца.

– Точно. Ну…

– Так ты ее новенькая приспешница?

– Что? – Гвен хотелось уйти. Лили всем своим поведением демонстрировала враждебность, тогда как Райан, казалось, испускал феромоны. Мышцы на груди слегка подрагивали, словно он подсознательно играл ими.

– Выглядишь точь-в-точь как надо. Волосы растрепанные. Нервная. – Райан поднял руки, изобразив пальцами объектив фотоаппарата.

– Это Гвен Харпер, – сказала Лили. – Только что въехала в Эндхауз. Хотя и не новенькая в городе. Вот только не хочет, чтобы об этом знали.

Райан уронил руки.

– О…

– Мне и в самом деле очень жаль, – повторила Гвен и попыталась посмотреть Лили в глаза, надеясь убедить ее в своей искренности, но соседка упорно смотрела мимо.

– Возможно, у нее своя темная тайна, – заметила Лили, обращаясь к Райану с таким видом, словно Гвен не было в комнате. – Тебе бы стоило провести расследование. Собрать материал для местной газетенки.

Райан картинно выпятил грудь.

– Ты же знаешь, для меня здешний листок – это только трамплин.

– Не буду вам мешать, – сказала Гвен и попыталась выйти, но Райан не отступил, и ей пришлось протискиваться между ним и косяком. При ближайшем рассмотрении он оказался старше, чем ей подумалось вначале; в глубине налитых кровью глаз пряталось что-то неприятное. Что-то омерзительное.

Лили осталась сидеть и даже не попрощалась. В памяти Гвен отпечатался последний образ: соседка недобро смотрит на своего гостя, а тот отвечает ей наглой, беззаботной ухмылкой.