Язык огня

Я пробыл на кладбище до первых капель дождя. В тридцати шагах от Улава и Юханны я нашел Ингеманна и Альму, а рядом с ними Дага. Их разделяла пара метров земли. У него был черный памятник, чуть меньше остальных, места на нем хватило только на одно имя.

Перед тем как вернуться в машину, я зашел к отцу, чье последнее желание было покоиться в могиле прапрадедушки Енса Соммюннсена. Так и сделали. Желание было исполнено. По записям могила была под номером 102. Енс, на чью долю выпало много испытаний, был очень добрым человеком. Он потерял двух жен. И двоих детей. К нему приходили, когда нужно было излить душу. Мне кажется, папа старался быть похожим на него, поэтому захотел лежать в той же могиле.

Коре я не нашел. В записях была указана могила номер 19, но мне это не помогло. Такой могилы больше не было.

7

Через несколько дней я позвонил Альфреду. Коротко изложил суть дела. Не мог подобрать слова, как всегда, когда волнуюсь. Он ответил спокойно, сдержанно и в то же время очень тепло.

— Я помню все, как будто это было вчера, — сказал он. Мы поговорили две-три минуты о пожарах. Потом я рассказал о телесюжете, где он стоит спиной и поливает водой сгоревший сарай Слёгедалей. Сам он не видел этих новостей, сказал он, их ведь передавали вечером 5 июня, а он был тогда совсем в другом месте. И добавил:

— Я даже не знал, что меня снимали.

Я поехал в гости к нему и его жене Эльсе в тот же вечер. Взял с собой черную записную книжку, больше ничего. Вечер был теплый, я выехал из дома в шесть. Листья на деревьях раскрасились в осенние цвета, а я даже и не заметил, как это произошло. Они стали лимонно-желтыми или оранжевыми, почти огненно-красными и, упав от ветра на асфальт, высохли и покоричневели. В садах на ветках висели забытые яблоки, шиповник был усыпан кроваво-красными плодами, которые мы когда-то в детстве раскусывали пополам, я помню гладкую кожуру, вкус шиповника на губах и мохнатые семечки, плотно прижатые друг к другу, словно спящие дети.

Солнце еще не село, когда я добрался до места.

Так или иначе, Альфред был частью моего детства. Я помню его, когда еще Сберегательный банк в Финсланне находился в доме поселковой администрации в Браннсволле, у самой дороги. Туда мы приходили вместе с папой. Надо было пройти по длинному коридору и повернуть направо. Частенько я брал с собой копилку, которую приходилось разбивать, чтобы достать деньги. Каждый раз я ужасно огорчался. Альфред был директором и кассиром в Финсланнском отделении Сберегательного банка и, как правило, сидел с серьезным видом перед стойкой, как бы отрезанный от остального мира. Казалось, ему нет никакого дела до моих скудных сбережений и он всецело занят великими и важными делами. То же было и с почтальоном Рольфом. Я помню его на почте в Килене, которой уже больше нет. Он стоял и не отрываясь сортировал письма. Еще я помню, как он выходил из своей почтовой машины и с такой серьезностью раскладывал газеты и письма по ящикам рядом с дорогой, будто делал это в первый и последний раз в жизни.

В 1978 году Альфред входил в добровольную пожарную команду. Их было человек двадцать, и все они жили на расстоянии нескольких километров от пожарной сигнализации, расположенной на столбе прямо перед пожарной частью в Скиннснесе. Если воткнуть острие циркуля в пожарную часть и провести круг радиусом в несколько километров, получится место, где все жители слышат сигнал пожарной сирены. А больше никаких специальных требований к членам добровольной пожарной команды не было. Хотя нет, надо было еще иметь свой автомобиль. В пожарной машине было только два места.

Пожарная часть находилась в географическом центре поселка, всего в нескольких сотнях метров от большого дома Альфреда и его семьи, чуть к западу от молельного дома и старого закрытого кооператива, который переделали в конюшню. Как-то даже смешно было называть это сооружение пожарной частью. На самом деле это был большой бетонный гараж с железными воротами, дверью и фонарем. Вот и все. Один только начальник пожарной части жил ближе. Это был Ингеманн, женатый на Альме. Летом 1978 года Ингеманну было шестьдесят четыре. Он не только занимался пожарным делом, но и держал собственную мастерскую в отдельном домике по другую сторону двора. Быть начальником пожарной части в Финсланне было все равно что не работать вовсе. Пожаров никогда не было. Может, пару раз в году случались вызовы, да и те на небольшие лесные пожары. Но все равно у него была форма, которая висела в мастерской, он надевал ее каждый раз, когда срабатывала сигнализация, и поэтому ее называли пожарной формой. У Ингеманна и Альмы был ребенок. Он родился поздно, когда Ингеманну было уже за сорок. Сын Даг появился на свет в середине лета 1957 года и был очень желанным ребенком. Даг, Ингеманн и Альма. Все трое жили в центре магического круга.

Я долго просидел у Эльсе и Альфреда.