Язык, онтология и реализм

Итак, помимо людей и макроскопических объектов Дэвидсон включает в свою онтологию события, которые он трактует как локализованные в пространстве и времени партикулярии, или индивидуальные сущности. Отличительной особенностью событий, считает он, является их включенность в каузальное взаимодействие. Не отдельные объекты, а именно события связаны между собой причинно-следственными связями. На основе этого Дэвидсон формулирует критерий тождественности для событий: два события тождественны только в том случае, если они имеют одни и те же причины и следствия. Онтология событий имеет ключевое значение не только для семантики и теории действия Дэвидсона, но и для его философии сознания. Дело в том, что некоторые события, с его точки зрения, допускают принципиально разные способы описания — с помощью физических и ментальных предикатов. Когда мы говорим о намерениях, желаниях и т. п., мы даем ментальное (или психологическое) описание тем же самым событиям, которые при другом способе описания выступают как физические события. Таким образом, событие является физическим, если его описание содержит только физические предикаты; если же событие можно описать в ментальных предикатах, то оно является ментальным. При этом физическое и ментальное описания могут выделять одно и то же событие, а это означает, считает Дэвидсон, что каждое отдельное ментальное событие тождественно некоторому физическому событию. Важно подчеркнуть, что тождество можно установить между отдельными событиями, а не типами событий, поскольку, согласно Дэвидсону, не существует психофизических законов, фиксирующих номологическую связь между ментальными и физическими событиями. Эту свою позицию он называет аномальным монизмом и главное ее достоинство видит в том, что она позволяет примирить натуралистическое представление о том, что в мире не существует ничего, кроме физических вещей и событий, с признанием того, что ментальные и семантические термины не являются ни элиминируемыми, ни редуцируемыми к физическим терминам. Дэвидсон разделяет с Куайном склонность к монистической онтологии, но не принимает его сциентистской физикалистской методологии.

Несводимость ментального к физическому Дэвидсон объясняет тем, что они подчиняются разным принципам. Например, одним из принципов, управляющих применением физических предикатов (длины, массы, температуры, времени и т. п.) является принцип измеримости, который, в свою очередь, предполагает транзитивность. Допустим, в ходе измерения трех физических объектов было установлено, что первый длиннее второго, а второй длиннее третьего, но при этом первый не длиннее третьего. В такой ситуации мы сочтем, что или мы неправильно произвели измерение, или длины этих объектов изменились в процессе измерения. Единственное, в чем мы не будем сомневаться, так это в принципе транзитивности длины, поскольку без него невозможно применять физический предикат длины, т. е. этот принцип является конституирующим для физического. Еще одним конституирующим принципом является номологичность причинных связей: события, связанные причинной зависимостью, должны подводиться под некоторый закон. Что касается ментальных явлений, то их конституирующими принципами являются нормативность и холизм. Нормативность означает, что ментальные явления подчиняются тем требованиям рациональности и когерентности, соблюдение которых предполагается при радикальной интерпретации предложений неизвестного языка. Холизм же ментальных состояний проявляется в том, что человеку нельзя приписать одно из них, не приписывая одновременно и какого-то другого (или других).