Языковая структура

Ariovistus respondit: Si quid ipsi se velit, ilium ad se venire oportere –

«Ариовист ответил, что если ему что-нибудь нужно было бы от Цезаря, то он сам к нему пришел бы; а если Цезарь чего-нибудь от него хочет, то нужно ему прийти к нему».

В этом предложении протасис – «если ему что-нибудь нужно было бы от Цезаря» – содержит coni. imperf., потому что в данном случае Ариовисту не важно, имеется ли здесь в виду реальность, потенциальность или ирреальность его нужды в Цезаре. Ариовист ведет себя очень гордо, и он не находит нужным даже и вообще ставить вопрос о своем обращении к Цезарю. Другое дело протасис «если Цезарь чего-нибудь от него хочет». Ведь перед этим Цезарь как раз обратился к Ариовисту с предложением о свидании. И Ариовисту хочется подчеркнуть, что намерения Цезаря вполне реальные или, в крайнем случае, потенциальные. Поэтому, вопреки историческому времени управляющего глагола, здесь стоит не coni. imperf., формально предписываемый правилом последовательности времен, a coni. praes. Таким образом, здесь осталось только одно модальное подчинение, а время от этого подчинения освободилось.

Что касается неполного подчинения в других придаточных предложениях и какого-то внезапного, совершенно неожиданного нарушения consecutio temporum, то мы приведем один разительный пример из Ливия, весьма наглядно иллюстрирующий всю обоснованность этого нарушения. Ливий, рисуя знаменитую тяжбу между Вергинием и децемвиром Аппием Клавдием из-за дочери первого, вкладывает в уста Вергиния очень страстные речи против Аппия Клавдия, употребляя в целях наглядности представления перфекты конъюнктива вместо ожидаемых по consecutio temporum имперфектов и плюсквамперфектов. Чтобы не загромождать наш текст длинными латинскими фразами, мы приведем интересующий нас текст (Liv. III 57) в русском переводе, вставляя, где это надо, латинские слова подлинника.

«Пусть граждане взглянут (respicerent) на трибунал – это убежище для всякого рода злодеяний, где этот бессменный децемвир, враг имущества, неприкосновенности и жизни граждан, угрожавший всем розгами и секирой, презирающий богов и людей, сопровождаемый палачами, а не ликторами, обратившись от грабежа и убийства к прелюбодеянию, на глазах римского народа подарил (dederit) своему клиенту, служителю своего ложа, свободнорожденную девушку, точно военнопленную, вырвав ее из объятий отца; где своим жестоким декретом и преступным решением он вооружил (armaverit) десницу родителя против дочери; где пораженный не столько убийством, сколько помехою прелюбодеяния, он приказал (iusserit) свести в тюрьму жениха и деда, несших бездыханное тело девушки. Тюрьма, которую он обыкновенно (sit solitus) называл домом римских плебеев, выстроена и для него. Поэтому, сколько бы раз он ни протествовал (provocet), столько же раз он предлагает ему третейского судью (и готов потерять залог), если он не постановил решения против свободы в пользу рабства (ni vindicias dederit). Если же он не пойдет (eat) к судье, то Вергиний прикажет свести его, как осужденного, в тюрьму».