Языковая структура

Н.И. Толстой[92] тоже без всякого использования математических формул прекрасно и просто установил зависимость славянской лексики от амплитуды колебаний значения и от обладающей наибольшей амплитудой колебаний опорной лексемы. Эта работа пользуется структурными методами, но она не пользуется никакими математическими обозначениями. Математика здесь может и должна быть, но, судя по основному методу исследования, эту математику Н.И. Толстой строил бы не в виде какой-нибудь специфически-математической конструктивной предметности, а в виде самой обыкновенной статистики, которая и вообще всегда применялась в разных науках, в том числе и в лингвистике, исключительно ради внесения точности в эмпирически добываемые и потому всегда разбросанные материалы.

При этом подобного рода статистическая точность, конечно, никогда не могла и не может быть абсолютно точной, ввиду разнообразия места, времени и условий существования наблюдаемого явления, а также ввиду возможности самых разнообразных точек зрения на него.

Работы Р.Г. Пиотровского[93], Б.Н. Головина[94], О.С. Широкова[95] и других свидетельствуют о появлении в нашей науке очень тонких подходов, начиная с приемов эмпирического описательства, продолжая более или менее интенсивным использованием статистических методов и кончая чисто структурными установками. Однако неиспользование семантики и минование смысловых проблем слова в этих работах совершенно не отличается никаким абсолютным характером, а является только предварительной методологией. Несмотря на частое злоупотребление различного рода знаками, схемами и рисунками, Р.Г. Пиотровский и О.С. Широков стараются более тонкими, чем обычно, методами охватить стихию языка, используя как методы построения модели, так и операторные приемы, учитывая в то же время сплошную текучесть языка (ср. термин «мутация» у Р. Пиотровского). Балканороманские языки дают для них в этом отношении весьма благоприятный материал. Между прочим, важно отметить, как пишет Р.Г. Пиотровский,

«было бы неправильно считать, что применение строгих количественных и качественных методов отменяет сравнительно-историческую и сопоставительную проблематику языкознания»[96].

Что касается работы О.С. Широкова, то объединение сравнительно-исторической методики с приемами структурного анализа проводится без всякого применения математических методов. Полное бессилие, беспомощность и ненужность математических обозначений неопровержимо вытекают из тех работ, в которых учитываются нулевые глаголы, части речи, члены предложения, играющие огромную роль в семантике предложения и в то же время никак словесно не выраженные[97]. Точно также математически совершенно невыразим порядок слов предложений, имеющий часто огромное смысловое значение. Как известно, возникла целая теория «актуального членения предложения», при котором в зависимости от вкладываемого смысла, интонации, экспрессии и прочих языковых приемов любое сочетание слов в предложении (а вовсе не только одно слово) может играть роль и подлежащего и сказуемого и вообще любого члена предложения[98].

На значение термина «лексика» или «лексическое значение» уже давно указывал В.В. Виноградов[99]. Мы не очень хорошо знаем, что такое «знак» и «обозначаемое» и какое между ними отношение[100]. Вопросу о том, какая разница между денотативным и сигнификативным аспектом в слове, у нас посвящаются целые диссертации[101]. Если разобраться всерьез, то мы хорошенько не умеем даже различать уровни языка, не говоря уже об их взаимодействии[102].

Это положение дела определяется чрезвычайной сложностью языковых единиц, которыми хотела бы быстро оперировать старая лингвистическая статистика. Легкомысленное использование математических обозначений в языкознании только запутывает дело и смешивает воедино то, что должно быть различаемо самым четким образом. Пока мы не откажемся от той мысли, что языковое выражение есть бескачественный акт умственного полагания, до тех пор дело у нас не сдвинется с мертвой точки. Вот что говорил В.В. Виноградов в 1953 г. о значении слова: