Ибица

Будильник запикал в девять. Она попыталась его проигнорировать. Так приятно поваляться в постели! Потом она вспомнила. Черт бы побрал этого красавчика! Это все его вина. Она добралась до кровати в шесть утра. И чуть не пригласила его к себе. Она застонала. Слишком мало сна для принятия сложных решений и разбирательств. К черту эти менеджерские обязанности! Как вот она сейчас должна о чем-то думать, а? Она встала, прошла в кабинет и взяла со стола монетку в двадцать песет. «Орел — уволена, решка — остается». Она подбросила монетку в воздух.

Лоррейн постучала в дверь Элисон.

— Входи.

Лоррейн вошла. Комната Элисон была уютной и светлой, с балконом, выходящим на пляж. Запах в комнате был очень женским, хотя разбросанная по полу одежда напомнила Лоррейн ее бывшего бойфренда. Ублюдок.

Элисон варила кофе.

— Кофе будешь? У меня только черный.

— Нет, спасибо, Элисон. Я уже выпила чашку в баре.

— Садись. — У Элисон был даже чайник. Она налила кофе в чашку, на которой было написано «Босс».

Лоррейн села. В животе у нее словно бабочки порхали.

— Итак, — начала Элисон, жадно затянувшись своей первой за день сигаретой. Она закашлялась. — Так в чем там дело-то?

— Я понятия не имею, — Лоррейн была готова расплакаться. — Что Марио сказал?

— Неважно, что он сказал. Я уже слышала его версию истории. Мне более интересно, что ты скажешь.

— Я… я не понимаю. Я не знаю, что и сказать. До сих пор не понимаю, что произошло.

— Что ты имеешь в виду, говоря «произошло»? Ты имеешь в виду, что не знаешь, что на тебя нашло? Ты просто начала тискать Марио на виду у всех? Так, что ли?

— Нет, нет. Конечно же нет. Что ты говоришь-то. Я не тискала Марио.

— Ну мне так показалось, во всяком случае. Лоррейн была сбита с толку.

— Что ты думаешь? Я его схватила?! — Теперь все начало вставать на свои места. Она расхохоталась. — Да ты шутишь! Я его пальцем бы не коснулась. Он… он очень неприятный человек.

— Очень симпатичный «неприятный человек». В любом случае это не то, что говорит он, — плоским голосом заметила Элисон.

— Неправда! — Лоррейн возмутилась. — Я вышла из туалета, и он просто меня схватил. Я понятия не имею почему.

— Я тоже, — прошипела Элисон, с отвращением оглядев ее с головы до ног.

— О господи! Да ты думаешь, что я на него запала, так, что ли?

— В общем, так и есть.

— А почему ты веришь ему, а не мне?

— Я бы сказала, что все это и так было ясно.

— Мне лично ничего не ясно.

Тон Элисон стал более покровительственным.

— Слушай, Лоррейн, я понимаю твои чувства. Марио очень красивый и очень умный. И понятно, почему кто-то вроде тебя мог в него влюбиться….

— Не верю своим ушам!

— Но ты ведь не думаешь, что он смог бы увидеть что-то в тебе? Даже если бы и не было строгих правил? Да ладно, Лоррейн, поставь себя на мое место. Марио даже сказал… — Тут Элисон спохватилась.

— Сказал? Сказал тебе что? Скажи мне! Скажи мне, что это сраный говнюк обо мне говорил!

— Ну все, Лоррейн. Я пыталась быть милой… Марио пришел ко мне до того, как это произошло, и рассказал, что ты его домогаешься. И этот «сраный говнюк», как ты его назвала, этот «нехороший человек» пытался тебя защищать. Да, да. Он пытался тебя оправдать.

— О, Элисон! Не могу поверить, что ты говоришь серьезно. Я не знаю, во что играет Марио, но, пожалуйста, послушай, — Лоррейн произнесла, выделяя каждое слово: — Марио — мне — не — нравится. Давай его позовем и спросим, во что он там играет.

— Нет, Лоррейн. Боюсь, это не представляется возможным. Быть менеджером по курорту — трудная работа, и она включает в себя принятие тяжелых решений. Я думала об этом долго. Я взвесила все за и против… — Элисон посмотрела на монетку, лежавшую на столе. — … И боюсь, что в этом случае я верю Марио.

— Господи Боже! — вздохнула Лоррейн. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, потому что рабочая обстановка на несколько следующих недель…

— Я это понимаю, Лоррейн. — Элисон встала и прошла к балкону. — И мне очень жаль, потому что тебе придется улететь обратно.

— Прости, не поняла?

— Извини, Лоррейн, но один из вас будет уволен, и я боюсь, это ты.

— Что?!

— Я уже заказала билет на сегодняшний вечерний рейс. Позже я тебе объясню все подробности. Конечно, ты можешь остаться, но в таком случае мы не ответственны за твое возвращение.

Лоррейн ходила по комнате из угла в угол, держась за голову и не веря происходящему.

— Все вещи, принадлежащие «Молодым и холостым», ты должна будешь сдать мне к четырем часам, иначе я не выдам тебе билет.

Лоррейн заплакала.

— Прости, Лоррейн, но ты действительно не оставила мне альтернативы. Ты знаешь, что правила запрещают сексуальные отношения между гидами. Как ты сама и сказала — будет невозможно работать в команде. Именно потому у нас такие правила.

— Но я не пыталась ничего с ним иметь! — запротестовала, плача, Лоррейн.

— Ну… — Элисон пожала плечами.

— Пожалуйста, — умоляюще попросила Лоррейн, — вызови его сюда, чтобы мы могли поговорить лицом к лицу, пожалуйста. — Лоррейн упала в кресло.

— Прекрати, Лоррейн. Нам обеим от этого лучше не станет. Послушай, у меня куча дел. Ты ведь не хочешь сама платить за билет?