Ибо не ведают, что творят

(Перечитывая это свое письмо теперь, в 2019-м, вспоминая подробности, ПОНИМАЮ, какое действие произвело оно на Феликса Кузнецова и на тех, кому он мое письмо показывал. Ведь я посягнул на самые-самые основы их безоблачного благополучия! И представляю, каким ЖИРНЫМ шрифтом вписали они мою фамилию в Черный список своих заклятых врагов. Многие из тех, бывших, как, в частности, и Кузнецов, покинули этот мир, но кое-кто и остался. Остался наверняка и Список. А те, что остались, по-прежнему наверху Пирамиды, как и новые, которых Пирамида очень даже устраивает. Девяностые, может быть, слегка ее пошатнули, а вот «нулевые» и последующие только укрепляли ее. Что теперь и наблюдаем. Но если в период моего «Хода конем» какие-то представления о честности, благородстве еще оставались, оставался и страх у кое-кого «в верхах», то теперь, похоже, и страха нет никакого, а уж о честности и благородстве несерьезно даже и говорить. «Ты, что, пацан, с дуба рухнул? Что за словечки ты лепишь, блин? Иди, работай, лошара, и скажи спасибо, что пока цел…»)

Принял меня аж сам директор Издательства… Сейчас уже не помню, что конкретно он говорил, но то, что я у них на особом положении, уже тогда было ясно. И смотрел он на меня явно с подозрением. По-моему, они так и не понимали того, о чем я пишу, но это, тем более, вызывало у них подсознательный страх.

Сделал ли я ошибку, не послав письмо во все перечисленные инстанции, начиная с главной – ЦК КПСС? Но ведь для этого надо было размножить его и послать не только по пяти заявленным адресам, но и нормальным людям – в частности хотя бы, упомянутым в письме авторам опубликованных рецензий. Компьютера у меня не было, а посылать «слепые» машинописные экземпляры неэтично, печатать же вновь и вновь первые экземпляры слишком накладно да и унизительно как-то. Я и так сидел над этим письмом неоправданно много…

Во-вторых же – и это главное, – я вовсе не хотел из писателя превращаться в «диссидента» или в какого-то «деятеля»! Мне важно было высказать наболевшее прежде всего тем, с кем дело имел непосредственно – «литературным начальникам», от которых, как я тогда думал, может быть, хоть что-то зависит. И еще: я ведь продолжал писать свой роман «Пациенты», упорно работал над «Постижением»… Не говоря уже о тех двух книгах («о бабочках»), на которые были заключены договоры – «В Стране Синих Махаонов» и «В поисках Аполлона». А еще именно тогда впервые возникла идея написать эту книгу – рассказать людям о том, что у нас происходит! Поведать «Историю моего писательства в Советской стране», которая, как я понимал, далеко не только мое личное дело…

Так что я решил остановиться на Кузнецове и больше никуда письмо свое не посылать.

Но мой «Ход конем» сработал! Сборник поставили в план, назначив, естественно, других рецензентов (в частности, Вл.Гусева) и другого редактора…

Ну, скажите, можно в ЭТОЙ стране быть писателем – в том смысле, что не «тусоваться», не заискивать перед властями и писать не челобитные-жалобы, а – нормальные художественные произведения? Дорогой Джек, ей-богу я тебя понимаю с твоим «Мартином»! Но ты вряд ли мог представить тогда, в каком дерьме будем жить мы, «дети Страны Советов»! Во что превратится у нас СВЯТОЕ ДЕЛО – «СОВЕСТЬ НАЦИИ», «ДУШИ ПРЕКРАСНЫЕ ПОРЫВЫ»! И это – в стране Чехова, Достоевского, Тургенева, Толстого, Пушкина, Некрасова, Лермонтова, Бунина, Николая Островского, Шолохова, Есенина и многих, многих других…

Ну, в общем, все яснее я понимал: ДЬЯВОЛЫ – НА ФУАТИНО! Есть такой рассказ у Джека Лондона: «Дьяволы на Фуатино». О том, как некий капитан Гриф (торговец копрой) приплывает на своем корабле на знакомый ему тропический остров Фуатино. Это прекрасный остров, капитан Гриф помнит его, это воистину Остров Любви. Островитяне жили там счастливо среди прекрасной природы и занимались в основном любовью. В прошлом плаванье один из матросов даже так влюбился в прекрасную островитянку, что остался на острове жить. Но теперь…