Ибо не ведают, что творят

Возможно, так же и у многих других – ведь явления «носятся в воздухе», – но важнейшие события моей жизни странным образом совпадали (и совпадают) с важнейшими событиями в жизни страны. Я перенес первую в жизни операцию и поступил в МГУ в год смерти Сталина, ушел из МГУ, когда Хрущев прочитал свой знаменитый доклад на ХХ съезде «О преодолении культа личности и его последствий». Я поступил в Литинститут, когда был опубликован «Один день Ивана Денисовича», а мой «Переполох» был зарублен аккурат синхронно с Пражской весной и Черным Августом.

Но любопытно и более мелкое: чтобы был опубликован в «Новом мире» мой первый рассказ «Подкидыш», мне, оказывается, необходимо было физически пострадать. В день, когда рукопись рассказа легла на стол редактору Анне Самойловне Берзер, чтобы она окончательно «подготовила» его к печати, – я лег на стол хирурга, чтобы мне вырезали гнойный аппендикс. А чтобы вышла моя первая книга «Листья», мне пришлось и вовсе…

«Карлики»

«В мою комнату вошли сразу трое в белых халатах. Женщина-врач лет сорока с небольшим, худощавый парень практикант и девушка, сестра. Я не мог даже перевернуться на спину.

– Что это? – спросила врач, указав на молочную бутылку с красноватой жидкостью, напоминающей морковный сок с волокнами. Бутылка стояла рядом с кроватью.

Я сказал.

– Вам придется поехать с нами, – тотчас же заявила врач.

– Не возражаю, – ответил я, испытав момент торжества: моча их убедила!

– Попробуйте встать…»

Это – начало повести, которую сочинял много позже, в 80-х, пережив и осмыслив то, что было в 74-м, и пытаясь опять разобраться, понять, передать другим, добиваясь соответствия… А было так, что подобной физической боли я не испытывал в жизни своей даже близко (ни раньше, ни после). Врачи так и не смогли понять, почему моча была красная и с волокнами… Положили в больницу, лечили от радикулита и ишиаса, и помогло только сильнейшее облучение ультрафиолетовыми лучами (концентрированные солнечные, как я считаю). Главное же – мне это, очевидно, было необходимо: передумал многое, многое понял, получил некое новое знание. И… очевидно, необходимо было физически пострадать за первую книгу… Как раз в это время она, как мне сказала потом редакторша, и пошла в набор. И как раз в это время – февраль 1974-го – высылали А.И.Солженицына из страны. Опять совпадение…

Но почему же вдруг «карлики»?

«…Поразительные мне иногда снятся сны, а особенно почему-то в начале года и в самом конце – чем это объясняется? Рождество? И событие с больницей тоже было в начале года фактически – взяли меня на «Скорую» 24-го февраля. А сон о карликах что-то в начале января. После Нового года.

В моей комнате…

Мой внутренний мир ассоциируется с комнатой буквально, символически что ли, тем более, что ведь большую часть жизни я жил в ней один – сестра занимала другую комнату нашей коммунальной квартиры, пока не переехала в другой дом (в шести остальных комнатах жили не родственники, а просто соседи).

Предметы материального мира я впервые начал различать именно здесь, и большинство предметов составляло обстановку комнаты. Стены ее хранили дыхание всех моих родственников, а уж мое дыхание тем более, во всех вариациях. И с отцом то немногое время мы жили в комнате, и бабушка умирала в ней – я помню то утро в деталях, – и гроб с ее телом стоял на моем столе в моей именно комнате, не у сестры.